Литта

В густой тьме идти легко: лишь только Литта перевела уровень зрения, она сразу увидела под ногами множество мелких светящихся — для неё! — стрелок. Иногда они исчезали, но логика их движения, в общем-то, предугадывалась, и Литта мчалась по длинным ходам, ныряла в тесные норы, ползла по узким трубам. И не могла не усмехаться: "Рэсс, а каково было здесь тебе? Я-то хоть подросла, но всё ещё худая, а ты? Если уж я с трудом поднимаю голову, а кое-где протискиваюсь, благодаря лишь задержке дыхания и втянутому животу? Как же пробирался здесь ты? Со своими широченными плечами, втрое тяжелее меня?.."

А никак! Когда Литта добежала до места, она задохнулась от понимания. Как же хорошо Рэсс знал её — самоуверенную и глупую девчонку! Он провёл её труднопроходимыми путями, заставил скакать по всем подземным коридорам, устроив спринтерский забег от подвального окна в одном торце дома — до другого!.. Возмущённая Литта села в сухую подвальную пыль, пытаясь успокоиться и обиженно глядя на прозрачный пакетик с флэшкой, и неожиданно улыбнулась: из Рэсса всегда получался неплохой учитель. Здорово он сбил с неё спесь всезнайства!

… Всего два шага к углу дома — и Стивен застыл, заворожённый чудом. На повороте, чуть подрезанная соседним домом, вниз сбегала небольшая пешеходная дорожка. В мягком вечернем свете пасмурного дня стены домов и сама дорожка, уходящая направо, торжественно и ровно покоились в оттеночной игре благородного серого цвета. И что-то ещё показалось в безмятежности картинки, точно взятой со старинных земных гравюр, в роскоши и аристократизме серых красок, рыхловатых и глубоких, как ворсовый ковёр. Мысли об оставленной камере, забытом карандаше (для подобия гризайля достаточно простого мягкого) мельком касались сознания. Великолепие уголка, его божественная — до слёз — простота и витающая здесь тишь властно заполонили душу. Стивен стоял, отчуждённо от самого себя чувствуя, что погружается в некий аналог медитативного транса, и всё же позволяя своим ощущениям полностью раскрыться навстречу колдовской красоте…

Что-то с чавкающим стуком шлёпнуло по стеклу его маски. В следующий миг ошеломлённый Стивен обнаружил, что прижат к чему-то подвижному и омерзительно скользкому.

… Она представила, как Рэсс сидит на сложенных кирпичах, выбирает путь в подвальном мирке и чертит мысленные руны, вливая в них тайную жизнь. И всё на расстоянии! Кроме того устройства, разумеется… Если бы она заранее просканировала будущую дорогу… Не терпелось ей, видите ли, побыстрее добраться до места!.. Вот и кружила в лабиринте — прощальном привете Рэсса, тщательно продуманной насмешке над нею.

Литта вздохнула и села перед стеной.

Пакетик крепился к панели изумляющей воображение кучей рун, на первый взгляд беспорядочно сцепленных между собой. Главное — найти "хвостик", тот знак, с которого начинается соединение. И не дай Бог начать с любой из середины. Насколько Литта успела проанализировать видимую формулу, та рассчитана на то, что взорванный дом похоронит не только пакетик с флэшкой и дерзкого, нарушившего составленное заклинание, — вместе с домом в руины превратится целый квартал.

Размышляя над путаницей, Литта преисполнилась благодарности Рэссу за его — пусть немного и насмешливую — веру в свою легкомысленную ученицу.

Словно забытая статуя, девочка окаменело сидела перед рунным рисунком на стене, и лишь едва уловимое движение глаз выдавало в ней живую…Череда томительных минут прервалась. Литта с усилием подняла руку и коснулась края рисунка. Жёстко очерченный знак слабо мигнул и погас. Помедлив, девочка опустила руку и стала ждать. Её расслабленное лицо казалось спокойным — только капли пота скатывались со лба по вискам и скулам и щекотно копились на подбородке. Погасла ещё одна руна, другая, третья, как будто гасла уставшая ёлочная гирлянда.

В полной темноте Литта нашарила пакетик и сунула в нагрудный карман. Всё. Пора идти.

… Острая жалость, что отошёл от стены, пришла явно не вовремя. Правда, мысль была не отчётливой и сразу канула в сумасшедшем водовороте других стремительно вспыхивающих и ускользающих мыслей и образов. Намертво притиснутый к груди трупа, Стивен успел порадоваться, что руки живого капкана — живого?! — обхватили его лишь за пояс. "Холодные" плохо соображали логически. Пока их желание ограничивалось решимостью содрать с него пейнтбольную маску. И художник с момента захвата уже не раз с благодарностью вспоминал Литту и её жестокую предусмотрительность — "Не снимешь, пока не сниму я!".

Как пена над кипящей водой, над беспорядочно мятущимися мыслями удерживалась одна, на удивление пока ещё здравая: "Воспринимаю мир — живу?" Мгновенная ледяная волна окатила Стивена: а ведь картина пустоты в переулке будет незавершённой без соседки — группового портрета мертвецов! Это будет диптих!.. Господи, о чём он думает?!