Литума в Андах

– По крайней мере, вы были осведомлены, что трупы этих троих гниют в заброшенной шахте, так? Ведь муж рассказал вам о них? Мне-то рассказал. Он и сам мог бы подтвердить это, не будь он пьян в стельку.

– Не помню, чтобы я говорил что-нибудь такое, – промычал, гримасничая и топая, как медведь, Дионисио. – Может, я иногда и бываю немного под мухой, но сейчас трезв как стеклышко и могу сказать совершенно точно: не помню, чтобы когда-нибудь имел честь разговаривать с вами, господин капрал.

Он засмеялся, слегка согнув в поклоне свое заколыхавшееся тело, потом снова напустил на себя невозмутимый вид и стал рассматривать находившиеся в комнате вещи. Карреньо сел на скамью позади доньи Адрианы и тоже вступил в разговор:

– Все в Наккосе указывают на вас. – Но донья Адриана даже не обернулась в его сторону. – Говорят, все, что случилось с ними, ваших рук дело.

– А что случилось с ними? – Женщина презрительно усмехнулась.

– Вот именно это я и хотел бы узнать от вас, донья Адриана, – сказал Литума. – Забудьте дьяволов, злых духов, белую и черную магию, забудьте все эти сказки, которые вы рассказываете пеонам. Скажите просто и ясно, что произошло с этими тремя? Почему в поселке шепчут, что вы и ваш муж виновны в том, что здесь произошло?

Женщина снова рассмеялась, невесело, даже презрительно. Сидя на шкуре в своих мешковатых одеяниях, она смахивала на какой-то бесформенный куль, но вместе с тем в ее облике было что-то грозное, зловещее. Она совсем не казалась испуганной. Она так уверена в своей силе, подумал Литума, что может позволить себе роскошь посочувствовать ему и его помощнику, глядя, как они тыркаются вслепую. А что до трактирщика, то большего нахала и вообразить трудно. Он, видите ли, не помнит, что хотел продать свой секрет, и теперь нагло отрицает, что в разговоре у заброшенной шахты прозрачно намекнул, что пропавшие находятся на ее дне. После той встречи и до получения радиограммы из Уанкайо Литума и Томасито отбросили версию о терруках. Но теперь они снова засомневались. За этим Медардо Льянтаком из Андамарки, жившим здесь под чужим именем, конечно же, охотились терруки, тут нет сомнений. Или, может быть… А впрочем, так или иначе, все в поселке указывают пальцами на эту парочку, как сказал Томасито. Мало-помалу им удалось вытянуть кое-что у одного пеона, потом у другого и, связав воедино все недомолвки и намеки, прийти к выводу: хозяин погребка и его жена замешаны в этой истории и уж во всяком случае знают всю подноготную.

Дождь усиливался.

– Вам обязательно надо найти кого-нибудь, на кого можно будет свалить всю вину за похищения, – неожиданно воскликнул Дионисио; было похоже, что он очнулся специально для того, чтобы возразить Литуме. – Да только напрасно вы хотите повесить это дело на нас, господин капрал. Мы не имеем к ним никакого отношения. Адриана может угадывать судьбы людей, но не может их изменять.

– То, что случилось с этими людьми, выше вашего и нашего разумения, – подхватила его жена. – Я вам уже объясняла. Такая у них судьба. Ведь судьба и на самом деле существует, хотя людям это не очень нравится. А кроме того, вы прекрасно знаете, что пересуды пеонов – сплошная чепуха.

– Нет, не чепуха, – подал из-за ее спины голос Карреньо. – Жена Деметрио, то есть, я хочу сказать, Медардо Льянтака, перед тем как уехать из Наккоса, сообщила нам, что, когда она видела мужа в последний раз, он сказал, что идет пропустить рюмочку в вашем заведении.

– А куда же идти всем пеонам и бригадирам, как не к нам? – опять подал голос Дионисио. – Или в Наккосе есть другой погребок?

– По правде говоря, у нас нет против вас конкретных обвинений, – вынужден был признать Литума. – Или не всё о вас знают, или боятся, но стоит нажать посильней, начинают намекать, что вы приложили руку ко всем исчезновениям.

Сеньора Адриана снова засмеялась, безрадостно и в то же время вызывающе. Рот растянулся в гримасе, так делают взрослые, когда хотят позабавить малышей.

– Я никому не вкладываю в голову мысли, – тихо сказала она. – Я извлекаю мысли из головы и тычу человека мордой в то, что он думает. В том-то и дело: этим индейцам не нравится смотреться в зеркало.

– А я только помогаю им: они у меня пьют и забывают о своих бедах, – перебил ее Дионисио. – Что было бы с пеонами, если бы у них не было места, где они могут завить горе веревочкой?

Вдалеке сверкнула молния, покатился гром. Все замолчали, слушая, как постепенно замирают его раскаты и снова становится слышен стук дождя. Склон горы сразу вспух жидкой грязью, она бесчисленными языками устремилась вниз, к поселку. Через приоткрытую дверь Литума видел водяную завесу дождя на фоне черных туч. Поселок и окрестные горы растворились в серой мгле. А было только три часа дня.

– Скажите, правда ли то, что о вас тут рассказывают, донья Адриана? – спросил вдруг Карреньо. – Что, когда вы были молодой, вы и ваш муж, шахтер вот с таким носищем, убили пиштако?

На этот раз ведьма слегка обернулась, чтобы взглянуть на Томаса. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, потом Томасито моргнул и отвел взгляд.