Литургические заметки

Другой, тоже очень достойный и понимающий человек написал мне: «Ленинградская торговля заупокойными ектениями — ужасная мерзость...» Дело не только в том, конечно, что эти поминовения на ектениях «наводят скуку на предстоящих» (иногда это длится до получаса). Главное — сам этот принцип торговли Богослужением — и притом торговли спекулятивной. В свое время можно было свалить все это на жадность духовенства; но вот сегодня духовенство — на окладах, освобождено от прямой «сдельщины», а торговля продолжается по-прежнему. Спекуляция уже успела превратиться в традицию. Кое-где печатаются типографские бланки квитанций «проскомидийных», «обеденных»... Это уже целая кощунственная бухгалтерия, система добывания средств. Только высшая церковная власть могла бы всех нас вразумить — вообще запретить возглашение имен на ектениях за деньги, запретить категорически, безапелляционно, с праведным гневом, как если бы это была продажа индульгенций. Почему же бездействует церковная власть?.. Это тема уже не литургическая.

36

 Правду сказать, в больших городских храмах бывает иногда так много заупокойных записок и так много имен в старинных помянниках, что прочитать их священникам бывает решительно невозможно, и они читают притворно, по два-три имени из каждого помянника — «не читают, а в руках перебирают»... Один почтенный протоиерей рассказывал, как на панихиде бабушки обличили его в этом усовершенствовании и как он перед ними оправдывался: «Что же, по-вашему, у Бога — канцелярия, что ли?» Это верно; но если не канцелярия, тогда зачем записки? Есть среди мирян и более просвещенные люди, которые не стремятся проверить, читают ли их записки, для которых самый факт подачи записки, даже самого написания имен, а также связанная с этим денежная жертва имеют сакраментальное значение. Но и перед ними мы не можем чувствовать себя в полной чистоте совести, когда не успеваем прочитать всех имен на записках.

Не суеверие ли это, чтобы нам непременно священными своими устами прочитать эти записки? А если бы это делали сами миряне? Когда человек сам произносит дорогие ему имена, он действительно вспоминает их носителей, с любовию воспроизводит душевный их облик, лично общается с ними в церковной молитве. В будущем храме я попросил бы архитектора устроить «предложение» на древнем месте — отдельно от алтаря. Да и в старых храмах, пусть не сегодня, а завтра, нужно вынести «предложение» из алтаря, скажем, за левый клирос. Сюда, к открытой для всех проскомидии, пусть подходят все и сами читают или наизусть произносят свое поминовение.

Есть поминовение и на самой литургии, которого миряне сегодня не знают, которое сохранилось в «тайных» молитвах священника, может быть, еще от тех времен, когда не было поминовения на проскомидии. Это — поминовение в самое благодатное время, сразу после Освящения Даров, когда написано в Служебнике: «И поминает, ихже хощет, усопших по именем». Это возможно только при условии открытия молитв Евхаристии (об этом потом — ниже). В храме да воцарится тогда тишина — и каждый да поминает своих дорогих усопших по именам... Такой же момент есть в закрытом сегодня древнем тексте литургии и для поминовения тех, кто живет еще с нами на этом свете.

Я пишу о том, как это приблизительно должно быть завтра, потому что нельзя примириться с тем, как это творится у нас сегодня, И это будет не новшество, а возвращение к самой почитаемой древности.

37

 По примеру Греческой церкви надо бы упразднить ектению оглашенных. Скажут: это трогательно древняя ектения, и народ ее терпит. Но как же молиться об оглашенных, которых не существует? Это все равно, как если бы мы стали молиться о диакониссах и пресвитерах. Кому говорить: «Помолитеся, оглашении»... «Оглашении, главы ваша преклоните»? Мы — не музейные демонстраторы и не актеры. Народ терпит (он многое терпит), но надо же подумать и о священниках и диаконах, которые, привыкая возглашать молитвы без молитвы, отвыкают молиться. Другое дело — помолиться бы о наших дорогих неверующих, но для этого нужно составить новую ектению и молитву священника.

В Великом посту назначена еще ектения о готовящихся к таинству Святаго Крещения (которое совершалось в Великую Субботу):

Елицы оглашении, изыдите, оглашении, изыдите.

    Елицы ко Просвещению, изыдите: помолитеся, иже ко Просвещению...

Так напечатано в Служебнике. Что же делать — «изыдите» или «помолитеся»? Уже триста лет эта нелепость перепечатывается без исправлений; так перепугали нас староверы. Только в редких изданиях правильное чтение отмечено на полях: не «изыдите», а «приступите»... Произносят же все так, как напечатано — без смысла, и это очень характерно для нашего равнодушия. Впрочем, все равно ведь это анахронизм — нет ведь никого, иже ко Просвещению. А кающиеся (вот для кого бы ектению) смиренно  «отстоят» и это совершенно непонятное празднословие.

38