Литургика

Первая попытка заняться оздоровлением нашего церковного пения чрез очищение его от «итальянщины» принадлежала Д. С. Бортнянскому, занимавшему должность Директора Придворной Капеллы (ум. 1825 г.). Но он сам находился под влиянием своих итальянских учителей, а потому вполне отрешиться от итальянщины ему было трудно. Особенно нецерковны «концерты» Бортнянскаго. Такое совершенно нецерковное название приобрели песнопения, которые стали исполняться у нас во время причащения священнослужителей за литургией, вместо уставного «причастна». Самым ярким представителем подлинного возвращения к древним подлинно–церковным напевам стал протоиерей Турчанинов. Задостойники его подлинный знаменный распев. Но одновременно шло и другое направление привитие протестантского хорального стиля. Не очень удачной является работа Директора Придворной Капеллы А. Ф. Львова, который по повелению Имп. Николая II взял на себя труд по собиранию, гармонизации для хора и введению в обязательную и единственную практику «подлинных мелодий простого русского церковного пения». Львов, однако, не знал настоящего древнего пения и произвольно узаконял те или другие напевы по своему личному вкусу, составив так называемый «обиход». Этот «Обиход» был потом переиздан Бахметевым. Против искажения наших церковных напевов этим «Обиходом» горячо встал знаменитый Московский митрополит Филарет, благодаря которому Московская епархия и смежные с нею области отстояли свою древне–певческую традицию. «Обиход» лишил русское церковное пение присущей ему красочности, грубо исказив к тому же многие древние напевы. В последнее время много потрудился над восстановлением у нас древних церковных напевов духовный композитор А. Д. Кастальский, а из церковных иерархов в этом отношении больше всего сделал преосвященный Арсений, архиепископ Новгородский, ставший на Московском Соборе 1917 г. одним из трех кандидатов на Всероссийский патриарший престол. В целях возвращения нашего церковного клироса к настоящему церковному пению, каким оно было у нас в течение 700 лет со времени принятия христианства, преосвящ. Арсений дважды созывал в своей епархии съезды учителей церковного пения в 1911 и 1913 гг. На первом из этих съездов он произнес замечательную речь, мысли которой должны быть положены в основу насущнейшей работы по возвращению Русской Церкви к подлинно–церковному пению. Преосвященный выражает свою скорбь по поводу того, что «церковное пение у нас все падает и падает», что «когда с XVII века мы обратили свои взоры на Запад, мы изменились во всем», «мы забыли, что пение дело святое», «мы забыли чудные знаменный, болгарский и греческий распевы», «церковные певцы вообразили себя артистами», что современные церковные регенты, под итальянским влиянием берут для церковных песнопений «вульгарные мелодии», что «они готовы внести в богослужебные песнопения музыку какого‑нибудь романса, годного для исполнения на эстраде, готовы из клироса сделать сцену». «И не думаем мы», горестно восклицает Владыка, «какую ответственность несем мы за эту профанацию богослужения своим пением». «Забота о сохранении и восстановлении древнего церковного пения», говорит далее преосвященный Арсений, «является одной из главных забот тех, кому дороги интересы Церкви и народа», «церковное пение должно быть строго молитвенным», «клирос не эстрада для актеров», «в церкви должно быть все свято».

Основное свойство, которым должно отличаться настоящее церковное пение это — полная безстрастность. Руководящим началом для нас в вопросе церковного пения должно служить 75–ое правило шестого Вселенского Собора, которое гласит: