Люба

— Я люблю ее, всю жизнь любил. — Сергей смотрел в пол.

— Смотри, дело твое. Давай, подпишу. Что мать твоя говорит по этому поводу?

— Ничего, что дело мое.

"Конечно, она ничего не говорит, скорее всего, даже ничего не знает", — подумал Саша.

— Если бы она не была моей дочерью, я бы тебя близко к ней не подпустил. Ты хорошо подумал? Кто тебе сказал, что завтра она не окрасится в синий цвет и не начнет все сначала? Это мой ребенок и мое горе, понимаешь? Тебе здесь делать нечего.

— Папа, я не начну. Оставь Сережу. Поверь мне. Иди на работу и не беспокойся, все будет хорошо. Поцелуй меня, папочка.

Саша обнял дочь, поцеловал ее в лоб, забрал Сережкино заявление и ушел. Сергей прошел к Марине в комнату.

— Мариша, я с тобой, можешь ничего не рассказывать. Для меня важно только то, что ты меня позвала. Последние два года мы почти не общались. Но ты меня позвала, значит, я тебе нужен.

— Сережа, мне очень больно, и не только физически. Все, что я скажу, не имеет никакого значения. Я уже не человек. Если ты уйдешь, я пойму. Я не жду ничего хорошего. Я столько всего натворила, что если все от меня отвернутся, я буду только рада. Пойми, я не ною. Отец все эти дни боялся, что я покончу с собой. Вот он и сидел со мной. От его присутствия мне было только хуже. Я устала его ненавидеть. Мне давно все все равно. Я хочу быть любимой маленькой девочкой, но уже слишком поздно. Я так хочу увидеть маму. Ей я могла бы все рассказать. Она бы поняла мою боль. Сереженька, уходи. Не трать на меня время и силы. Я тебя недостойна. Раньше я пыталась тебе себя предложить, но ты не брал, а теперь мне и предложить-то нечего.

— Прекрати, Мариша. А тебе черные волосы идут больше, чем разноцветные. Все, все твои неприятности кончились. Ты начинаешь жить. Если ты позволишь, я буду рядом.

— И тебе все равно, что со мной?

— Нет, мне далеко не все равно, и потому я с тобой.

— Ты думаешь, они меня простят?

— Кто, Мариша?

— Мама и папа. Они меня ненавидят. Папа плакал, представляешь.

— Они любят тебя, ты их дочь. Тетя Люба ничего не знает. Ваню прооперировали, твой отец ничего ей не сообщил. Она приедет и ты ей все расскажешь сама. Давай, я расчешу твои волосы. Ты можешь сесть?

— Могу, я и ходить могу, но не хочу. Значит, ты не уйдешь?

— Нет, я больше не уйду.

— А ночью?

— Если ты хочешь и дядя Саша разрешит, я останусь.

— Хорошо.

— Мариша, давай попробуем начать все с начала. Я все еще люблю тебя. Ты позволишь мне любить тебя и дальше?

— Нет. Сережа, я тебя унижала, смеялась над тобой. Издевалась, как могла, выставляла тебя придурком перед этой сволочью Настей. И еще меня изнасиловали, мое тело изрезано. Я не могу раздеться, это стыдно. Шрамы останутся на всю жизнь, если она будет. Шрамы на теле и в душе. Я опозорена. Ты понимаешь? Мой папа плакал, когда увидел, что со мной сделали. И после всего этого ты продолжаешь меня любить? Это невозможно, нереально. Зачем я тебе такая?

Марина плакала. Сергей попытался ее обнять, но она его оттолкнула.

— Сережа, не надо, не сегодня. Я еще не знаю, что будет. Подожди.

— Как скажешь. Хочешь, я приготовлю тебе поесть?

— Да, пошли на кухню. Я помогу тебе.

Они приготовили обед, поели.

— Хочешь, пойдем на улицу, погуляем по набережной или в парке.

— Нет, я не хочу выходить. Давай, посидим молча.

Он был рядом, но они почти не разговаривали. Сережа читал, что-то писал. Он занимался, работал. Она сидела напротив, смотрела на него и думала. Она сожалела о том, кем была последнее время. Она думала о родителях, о маме, о Ванечке. Она не знала, что ей теперь делать, как исправить все, что она натворила, как вернуть любовь и доверие отца. Она не знала, куда ей деваться, когда он возвращался с работы, обрабатывал ее раны. Она видела, чувствовала его боль, и ей было стыдно. Марина понимала, что слова ей не помогут, что бы она ни говорила, будет выглядеть фальшиво — кто поверит в искренность падшей девицы? И она молчала. Она старалась угодить, занималась домом, помогала Борьке с уроками. Вместе с Сережей они готовили ужин. Она стирала, гладила. Каждый день приносила отцу чистую рубашку, бежала к двери, когда он приходил с работы. И все это помогло. Отец стал улыбаться при виде дочери, он говорил ей спасибо за ужин и целовал, уходя на работу. У девушки даже появилась надежда, что все получится, что она сможет занять свое место в сердце отца. Но если с отцом она точно знала, чего хотела, и ее цель была очевидна, то в отношениях с Сергеем все было гораздо сложнее.