Люба

— Коля, а ты сообщил хирургическим интернам, что женат, или нет? Я вот ношу, в отличие от тебя, обручальное кольцо. Сядь и объясни причину твоих идиотских вопросов.

— Короче, на прошлом дежурстве тебя видели в галерее с девушкой ночью, при весьма пикантных обстоятельствах. Об этом говорят все, понимаешь. Сегодня шеф меня вызывал и интересовался, с кем ты там был. Я честно сказал, что не знаю. Тебя видели, и что ты делал, тоже видели. Она плачет весь вечер. Я ее уговаривал, я пытался тебя защитить, но пришли наши интерны и снова рассказывали во всех подробностях. Почему ты так поступаешь со своей женой?

— Как я с ней поступаю? Вон, видишь, девочки замолчали, ждут сенсации. Говори.

— Не надо на меня злиться, ты ей изменяешь. Что, прошла любовь, или эта новая лучше?

— Все, с меня хватит. Да, в прошлое дежурство я действительно был в галерее. И что? Там никого кроме нас не было. Я смотрел, Коля, в галерее никого не было. Даже если меня кто-то видел, то что, все другие занимаются сексом по-другому? Пойдем, поднимемся в галерею, может, встретим кого, завтра будем рассказывать во всех подробностях. Говоришь, она плачет? Я не знаю почему, сейчас я ее вызову.

Он набрал номер.

— Привет, родная. И что у тебя с голосом? Иди ко мне в приемный, если что, тебя найдут.

Через три минуты Люба открывала двери ординаторской.

— Что ты хотел?

— Девочки, разрешите представить вам мою жену. Хирург-ординатор Корецкая Любовь Александровна. У нас есть четырехлетний сын. Кстати, в галерее я был с ней.

— Сашка, не ври! Если ты был с Любой, то почему она плачет?

— Потому что мне плохо на работе и дома. Господи, Саша, можно я уйду в другую клинику? Я не хочу здесь работать. Оперировать мне не дают, в галерее подглядывают, мне весь день рассказывают, как я выглядела голой в разных интерпретациях. Ко мне в спальню дома входят все без стука, они там все высыпаются днем, а ночью ходят, смотрят телевизор, едят, слушают музыку. Если Валерка шумит, когда играет, ему сразу делают замечание, а то и угрожают. Три взрослых человека в доме, а я на ночь не могу с ними оставить ребенка, я прошу отца забрать его к себе. Саша поговори с ними, у меня впечатление, что это уже не мой дом. Я готовлю еду тоннами, но когда мы приходим, есть нечего. У твоей матери завелись подруги, хотя она всего полгода в городе. Они диктуют мне, как должна себя вести сноха. Мне говорят, что я неучтива со свекровью, что она для меня мужа вырастила, а я неблагодарная. Они роются в моем шкафу, они уверены, что если я себе покупаю одежду или обувь, я должна такую же вещь купить твоей матери и Зине. Они не довольны поведением Валерки, он кричит, шумит, бегает по дому. А что должен делать четырехлетний ребенок?

— Люба, успокойся, я все понимаю. Ты думаешь, мне это нравится? Моя мать — алкоголичка, я каждый раз, когда бываю дома, проверяю уровень спирта в сейфе и его концентрацию. Я говорил с ней по поводу подруг. Я говорил по поводу того, что нам не хватает денег, она не слышит. Люба, я не могу их выгнать на улицу. В следующем месяце я положу ее на реабилитацию, поговорю с психиатрами, может, можно хоть как-то восстановить личность. Хотя, если вспомнить ее скандалы с отцом… Я не знаю, какой она была. Может, это ее сущность. Не бросай меня, девочка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Прости, Сашенька, я просто устала. И я хочу нормального секса.

— Скажи где, остальное не вопрос.

— Да, ребята… Может, вам комнату сдавать на два часа в день?

— Нет, Коля, после последних месяцев не меньше чем на сутки.

— Понял, увы, столько я не могу. Ладно, Люба, не плачь и не бросай мужа, он без тебя пропадет.

— Я в курсе. Но над твоим предложением, Коля, мы подумаем.

В одно из дежурств в приемный покой поступил милиционер с тяжелым огнестрельным ранением живота и черепно-мозговой травмой. Люба вызвала на консультацию Виктора Васильевича. Тот посмотрел больного, велел не назначать дополнительного обследования в целях экономии средств клиники, а родным предложил провести с больным оставшееся ему время. Люба пыталась уговорить шефа, сделать хоть какое-то обследование, может, ему можно помочь, но Виктор Васильевич был непреклонен. Около раненного рыдали беременная жена и мать. После ухода Виктора Васильевича Люба на свой страх и риск начала переливание крови, назначила рентген брюшной полости и головы, сделала УЗИ и нашла пулю. Люба взяла бы его на операцию, но у больного нарастала гематома головного мозга и Люба вызвала нейрохирурга Николая.

— Коля, ему можно помочь. Пусть это один шанс из тысячи, но он молодой, сильный человек. Посмотри на его семью, кто будет растить его ребенка?

— Люба, шеф дал свое заключение, ты хочешь скандала?

— Нет, я хочу ему помочь. Если повезет, победителей не судят.

— А если он умрет?

— Он и так умрет, а мы, может быть, дадим ему шанс.

— Что ты предлагаешь?

— Мы пойдем на операцию двумя бригадами, ты ликвидируешь гематому, а я достану пулю и ушью повреждения.

— Как у тебя все просто.

— Доктор, то, что говорит эта девочка, может помочь?