Люба

— Наташа, если хотите, я за ней послежу. У меня сын в приемном часто бывает, у него поспрашиваю. Он мальчик хороший, ничего от меня не скрывает. Если ваши подозрения имеют основания, я вам сообщу. А пока не нервничайте. Наладьте отношения в семье. Федору здесь хватает нервотрепки, еще дома? Наташа, у вас замечательная семья, зачем вам ссориться с мужем?

Наташа ушла. Люба пошла к Борисову. На душе скреблись кошки. Люба знала, что между Федором и Валентиной ничего нет, а вот с ее мужем… Люба ужасно боялась этого разговора. Каждый день она собиралась спросить Сашу о Валентине, но не могла, слишком боялась услышать, что та ему дороже. Отношения с мужем совсем разладились. Он поздно приходил и запирался в своем кабинете. Он почти не разговаривал с женой, писал книгу, и Люба старалась не мешать, он не просил ее послушать, дать совет, прочитать, проверить. Он не спрашивал о здоровье Ванечки, а ребенку было плохо. Саша отгородился от семьи. Люба переживала, много курила, но что она могла? Начать разговор, который мог положить конец их отношениям, или терпеть и надеяться на лучшее? В глубине души она прекрасно понимала, что надежды нет, она не сомневалась в том, что у мужа с Валентиной роман. Но она терпела, всеми силами старалась все скрыть от детей. Вдруг он поймет, вдруг осознает, что она его единственная, что ему никто другой не нужен. Она вспомнила, как пару недель назад Саша пришел с работы, было поздно и дети спали. Она тоже притворилась спящей, но он ее раскусил. Он говорил, то ли с ней, то ли сам с собой. Он говорил, что если бы она могла родить, то все вопросы бы отпали, что малыш все сразу бы решил. Она не смогла заговорить с ним тогда, только проревела всю ночь. Но сегодня после визита Натальи она поняла, что момент истины настал.

— Саша, что собой представляет Валентина?

— В каком смысле? Ты читала ее работы. Рецензировала ее статьи. Я не понимаю, она прекрасно пишет, у больных к ней претензий нет. Истории безукоризненны. Кстати. Я хотел предложить ей заведование отделением после защиты. Как ты на это смотришь?

— Саша, а ты за нее статьи не пишешь?

— Нет.

— Саша, ее статьи написаны совсем в твоем стиле. Я очень хорошо знаю, как пишешь ты. У меня иногда складывается впечатление, что ты ей слишком много помогаешь. Дай ей больше самостоятельности. А о заведовании говорить еще рано, пусть защитится, а там посмотрим.

— Люба, ты все-таки, решила ее съесть?

— А если и так, имею право. Саша если ты будешь проводить с этой женщиной столько времени, я вспомню у кого в руках пятьдесят один процент акций института и кто настоящий хозяин. Саша, у тебя дома четверо детей. Им нужен отец, а ты про них забыл. Виновата в этом Валентина или нет, я не знаю. Но почему-то мне кажется, что виновата.

— Прекрати, ревность тебе не к лицу. кто фактический владелец института, не надо. Люба, ты переходишь границы, раньше я за тобой такого не замечал. Я не понимаю, чем ты недовольна?

— Саша, я чувствую. Ты не занимаешься со мной сексом уже неделю, раньше такого никогда не было, ты холоден, отстранен. Я для тебя нечто вроде мебели. Ты почти не бываешь дома. Ты стал срываться на меня на работе. Ты постоянно делаешь мне замечания в присутствии подчиненных. Ты оспариваешь все, что я говорю. Ты при Валентине вернул мою статью, сказав, что она плохо написана. А статью Скоковой перевел и отправил в журнал, сказав, что она идеальна. И с каких это пор Валентина пишет идеально, а я плохо? Ты мне делаешь замечания сплошь и рядом, ты почти обвиняешь меня в профессиональной безграмотности. Как давно я стала дурой?

— У меня много работы. Я очень устаю, Люба, мне даже не тридцать лет. А ты придираешься по пустякам. Ты ищешь черную кошку в темной комнате, когда ее там нет. Я просто много работаю.

— Работой можно поделиться со мной, а в остальном я знаю твои возможности. Саша, я жена, и я чувствую и знаю. Не обманывай меня.

— Люба, что ты цепляешься? Ты понимаешь, что я устал, и от тебя в том числе. Вместо того чтобы помочь, ты устраиваешь сцены ревности. Тебе это не к лицу. Давай прекратим этот разговор, а то он нас заведет неизвестно куда. И оставь в покое Валентину. Ты на ее защите тоже будешь финты выписывать?

— Не беспокойся, я возьму больничный. Я не буду участвовать в твоих играх. Саша, я все понимаю, и тебе надо выбирать между мной и ей.

— Ты все-таки нарываешься. Люба, ты моя жена, у нас дети. О каком выборе ты говоришь?

— Я все знаю. Дети не удержали еще не одного мужчину. Саша, это не ревность. Это констатация фактов. Только ты неоригинален, она копия молодой меня, но она не я. Я не думаю, что ты жил со мной только ради внешности. А ведь у нее есть только внешность в более вульгарном варианте и хитрость.

— Она только моя аспирантка. Люба, прекрати. Остановись. Ты есть ты, второй тебя нет и быть не может. Давай работать, все, что ты говоришь, глупо и не к месту.

— Не лги мне, я не прощу.

Серые будни