Люба, любовь и прочие неприятности (СИ)

Я вспомнил, и правда Виталик. Вспомнил, как он на Любку плотоядно смотрел. Подумал — не стукнуть ли? Вроде как и хочется, а с другой стороны такого ударь и костей потом не соберёт.

— Ты чего тут делаешь?

Я сурово брови сдвинул, даже кулаки сжал, чтобы и в самом деле думал — вот сейчас точно стукну. Парень сглотнул, кадык на тощей шее дёрнулся.

— Я просто решил, что если все так пошло… Любовь Яковлевна меня не замечает совсем, в упор не видит, а теперь она одна против всего мира… а я могу быть её алиби.

И снова сглотнул. Я глаза закатил. Даже жалко стало, думаю, может рассказать ему, что я сам за Любовь Яковлевной десять лет увивался? А с другой стороны, вдруг его это ободрит и через десять лет припрется, что я с ним делать буду?

— Теперь я её алиби, — как можно серьёзнее сказал я. — Пожизненное.

Паренёк кивнул, вытащил свое длинное нескладное тело из кустов полностью и пошёл прочь, идёт, а с него листья сыплются. Какая однако у нас Люба коварная, разбила сердце мальчику… Впрочем из головы я его сразу выкинул, меня дела важнее ждут. Чадо наше пропащее сидит на крылечке, запихивает непослушную пластмассовую куклу в комбинезон.

— А мама в бане, — сказала она, увидев меня.

— Я подожду, — смиренно отозвался я, хотя тот час же в баню к голой распаренной Любке захотелось.

Ничего, у меня там на участке баня будет просто красавица. Опять же — озеро с русалками под боком. Куплю туда на развод дорогой рыбы, будем рыбачить, красота. Камин будем жечь на новый год, и ёлку огромную наряжать. Господи, что-то я совсем расчувствовался.

— Дурацкая кукла, — выругался ребёнок.

— Дай сюда, — я отобрал куклу, и засунул несгибаемые ноги в комбинезон. — А как ты относишься к тому, что я вас отсюда увезу?

Она куклу свою забрала, к груди прижала, задумалась.

— Если к бабушкам приезжать будем, то хорошо, — наконец откликнулась она. — И мне очень удобно, я когда вырасту, замуж выйду за младшего миллионера, так что пусть лучше рядом будет.

Я подавился воздухом, покашлял, маленькая ладошка любезно постучала мне по спине.

— Он тебя лет на пятнадцать, а то и семнадцать старше, — осторожно заметил я. — Когда ты вырастешь он уже старый будет.

— Ну и ладно, — пожала плечами она. — Зато красивый.

— Только маме тогда не говори, — предупредил я.

Она кивнула и собрав ворох кукол утащила их в дом. А я навстречу Любке поднялся, как и думал, розовая, румяная, горячая… только руки распускать нельзя, хотя, если самую капельку… Только её к себе потянул за поясок от платья, как застучала по полу клюка, причём я отлично знаю, что бабушка без неё может бегать, это так, средство устрашения.

— Ужинать, — раздалось из дома.

— Сейчас, бабуль.

Я Любку в сторону потянул — погуляем. Звёзд, конечно, ещё не видно, но может ещё вылезут…

— Мы куда? — удивилась она.

— Подальше от дуэньи.

Однако моралистка Люба согласилась гулять только по задам, мотивируя тем, что она женатая женщина, точнее, я замужний мужик. Или наоборот.

— Я должен сказать тебе что-то важное, — торжественно начал я.

— Ты замуж меня зовёшь! — округлила глаза Любка.

Я вздохнул — перебила.

— Женщина, ты разведись сначала…

Любка ткнула меня локтем в бок, весьма чувствительно, и изобразила обиду. И дальше пошла, я за ней. Идём, красота, с одной стороны картофельные огороды, с другой летние коровники, там едва различимые в темноте коровы лениво гоняют хвостами мошкару. Романтика.

— До того, как ты меня перебила, я хотел сказать, что хочу с вами быть, с тобой и Маринкой.

— Ты запомнил её имя! — восхитилась Любка и даже руки к груди прижала.

— Вообще то я пытаюсь серьёзно! — обиделся я. — А ты не даёшь! Я хочу сказать, что больше никуда тебя не отпущу. А ещё… я с отцом говорил. И насчёт колхоза, и насчёт брата оболтуса. Я поступил неправильно, бросив отца практически без правой руки. Мы решили, что сначала я натаскаю младшего, уже начал… Это на несколько лет, Люб.

— А колхоз?

— Я уже нашёл толкового управляющего, можно сказать — украл. Он сможет приступить через месяц. Мы подберём отличную команду, бросать свое начинание не буду, но жить здесь не смогу, по крайней мере, не все время.

— А я?

— Господи, к этому я и веду. Я уеду, ты соберёшь вещи, хотя бросай все тут, ребёнка в охапку и со мной.

— Всё за меня решил, да?

Развернулась и обратно пошла, домой. Я чувствую — психану сейчас. И понимаю одновременно, что психовать никак нельзя. Надо мягче. Я уже пер напролом десять лет назад, и что из этого вышло? Пнул со злости какой-то камень, не рассчитал, ушиб мизинец на ноге, выматерился. Господи, да у неё дочка рассудительнее мамаши, уже мужа присмотрела! Хотя уж это наверное потому, что Славка от Марины в развитии не далеко ушёл, а уж после первого класса она его точно обгонит.

— И вообще тебя тут никто не любит! — крикнул я, баюкая раненый палец. — А я между прочим, люблю! И тогда любил, не вредничала бы, уже штук пять детей бы нашлепали. Остановись немедленно и меня слушай! Куда ты?

Она остановилась и медленно обернулась. Выражения лица не видно, темно, блядь.

— Виталик меня любит, — высказала она. — А ещё мама с бабушкой.