Люба (СИ)

Двадцать пятого декабря Корецкий приехал домой рано, около обеда. На работе он не был. С утра поехал на кладбище, положил две черные розы на могилу жены, просидел там около часа. Затем решил вернуться домой. Он вошел в холл своей квартиры, снял пальто, ботинки. Из комнаты на цыпочках выбежала Люба. Качаясь, подбежала к нему, протянула ручки и сказала:

— Папа, на Бубу.

Корецкий поднял на руки дочку и расплакался. Люба очень серьезно посмотрела ему в глаза и ладошками стала вытирать слезы.

— Какая ты у меня хорошая, — сказал Александр Валерьевич, прижимая к себе ребенка.

— Буба, — услышал он в ответ.

— Маша, вы слышали, она говорит!

Маша вышла из-за двери, платочком вытирая слёзы.

— Александр Валерьевич, сегодня Любе годик. Смотрите, какой она вам подарок сделала, говорить начала.

— Мы не будем праздновать ее день рождения, извините, Маша. Я знаю, что ей год, но радоваться не могу. Сегодня год со дня смерти моей жены.

??????????????????????????Корецкий отдал Любу няне и ушел к себе в комнату. Через час в дверь постучали.

— Кто? Маша, это вы?

— Нет, Александр Валерьевич, это Женя. Можно я с вами поговорю?

— Заходи. Что у тебя случилось?

— Случилось не у меня, а у вас. Вы не любите Любу. Почему? Она очень хорошая. Знаете, как с ней интересно играть! Она все буквы знает, а читать никак не может. Я ее прошу хотя бы слоги, а она ни в какую. Люба вам сегодня первые слова сказала. Она сейчас плачет, тихо плачет.

— Женя, ты не права, я люблю дочь, просто я не умею играть с детьми. Тебя мама послала?

— Нет, что вы, она меня к вам не пускает. Она говорит, что вы серьезный человек, и чтобы я со своими глупостями не лезла. Она меня заругает, когда узнает, что я к вам ходила. Но я думаю, что я должна была сказать про Любу. Извините.

Девочка выскочила в коридор, торопливо прикрыв за собой дверь.

Корецкий улыбался: «Смелая девочка, как она свою подружку защищает, добра ей хочет. Интересно, а правда ли Люба показывает буквы? Может, пойти посмотреть? Нет позже, а то еще Женька вообразит, что я ее послушал». Но любопытство взяло верх, и он пошел в детскую. На полу посередине ковра сидела Люба, а рядом с ней Женька читала сказку про колобка. Периодически Женя переставала читать и спрашивала: «Люба, где колобок? — малышка пальчиком тыкала в картинку. — Где Лиса?» — и Люба показывала лису. Корецкий тоже сел на ковер. «Люба, а где медведь?» Медведя на этой странице не было. Девочка повернула к себе книжку, перелистнула страницу и показала на медведя. Потом снова посмотрела в глаза отцу и сказала:

— Папа, на Бубу.

Она протянула к нему свои ручки. Корецкий поднял дочку и произнес:

— Пойдем в мою комнату, мы с тобой поиграем.

Он принес девочку в кабинет, показывал ей разные предметы и называл их несколько раз, пока Люба не начинала повторять слова и показывать пальцем.

— Дочка, так с тобой уже можно языки учить. Какая ты способная девочка получилась.

Он вышел на кухню с Любой на руках. Маша месила тесто.

— Боже мой, Александр Валерьевич, что случилось, неужели Женька ее обидела? Или она ушиблась?

— Да не причитайте вы, я сам взял дочь, мы с ней разные предметы учили. Я думаю, что с ней уже можно заниматься языками.

— А она не малая? — У Маши чуть глаза не выскочили от удивления.

— Она очень способная, — с гордостью произнёс Корецкий, — я сам буду с ней заниматься. В игровой форме можно. А она понимает, честное слово.

— Вот и хорошо, вот и славно. Люба будет с папой играть, наконец-то. Александр Валерьевич, я уж совсем отчаялась, думала, вы никогда дочку не полюбите. Вы посмотрите, какая красавица черноглазая, а как любит, чтоб ей читали. Мы ей все Женины книжки перечитали.

— А в библиотеке? — Корецкий удивился: при такой-то библиотеке ребёнку почитать нечего?!

— Я же не могу без спроса.

— Маша, единственная комната, которую я закрываю на ключ, это мой кабинет. Там документы, а библиотека нужна, чтобы ей пользовались. Маша, я прошу не выносить книги из квартиры, но читать вы можете все, что вам захочется. А завтра давайте съездим в книжный и купим детские книжки. Пусть Женя Любе читает — обеим польза.

***

Прошел еще один год. Корецкий каждый день занимался с Любой, она уже свободно говорила на русском и английском языках, знала ноты и пробовала играть на рояле, пусть совсем простые вещи, но ей это нравилось. Со следующего месяца Корецкий собирался добавить изучение французского. Маша была рада тому, что отец два-три часа каждый день проводит с дочерью.

Девочка же развивалась не по годам. Она на лету схватывала информацию и тут же училась ей пользоваться.

Как-то раз Маша возилась на кухне, к ней подошла Люба.

— Маша, я болею. Пожалей меня.

Маша взяла на руки ребёнка, Люба просто горела. Померила температуру — тридцать девять и три. Уложив девочку в постель, она позвонила Корецкому на работу. Секретарь ответила, что он очень занят и она ему передаст все, что просила Маша.

Девочке становилось совсем плохо, а Корецкий все не шел домой.