Любаша (СИ)

Ничего не изменилось. Свеча горела, бутерброд призывно источал аромат. Развернулась и вышла, припрет же на старости лет заниматься ерундой. На улице встречали, как знаменитость, толпой фан клуба. Жаль, не моего. Расправила плечи, улыбнулась.

— Доброго дня, уважаемые. Я там окошки открыла, надеюсь, не запрещено, — спокойный голос.

Как стояла на пороге, так и осталась. Группа из пяти женщин встала полукругом, практически на расстоянии вытянутой руки. Я не отступала, но улыбку с лица сняла, покрепче стиснув корзинку.

— Слушай сюда, — вперед вышла злющая женщина с толстыми косами, спускающимися из-под чепца.

Красивая, хорошо одетая поместным меркам, высокомерная, хорошо так за тридцать. Остальные выглядели не такими уверенными, но стояли, как шавки за главной сукой.

— Собрала вещи и съехала в казармы сегодня же! Поняла? — угрожающий оскал.

— В чем проблема? — спокойно уточнила.

??????????????????????????

— В тебе! Приперлась не знамо откуда, традиции не соблюдаешь, — кивок на косынку, — разговариваешь, как мужчина. Думаешь, одела чужие тряпки, аристократкой стала? — скривилась женщина. — Джонатан — мой! Уясни! Нечего ему глазки строить!! Он на такую не позарится!! — коричневые глаза наливались кровью.

Прихлебалы одобрительно загудели, презрительно сплевывая себе под ноги. Спасибо, не на меня.

— Хорошо, он твой, — кивнула ей, идя вперед, внутренне ведя отсчет.

Когда уже почти вышла из кольца, заводила больно дернула за косу назад, проорав:

— Девки, бей..

Громкий хруст сломавшегося носа прервал речь. Второй кулак пришелся в солнечное сплетение, от чего красавица охнула и присела. Корзинка сломалась об третью голову. Кого-то, слишком близкого, я укусила за щеку.

В драке главное — настрой, помимо физических и численных данных. После двух тварей пять дурных баб — тьфу и растереть. Стоял отборный мат. Мой. И визг. Чужой. Бабищи разбежались, бросив красавицу одну. Нагнулась, поднимая тряпицу, вылетевшую из корзинки. Посмотрела, ага, утренние бутерброды были на месте, не испачкались. Подошла к уже поднявшейся на ноги противнице.

— Ты могла просто спросить, а я просто ответить.

— Лживая тварь! Прикинулась добренькой, а сама, как змея, лезешь в местечко потеплее! По мелочи не берешь, самого лучшего подавай! — ощерилась дура. — Да только я выведу тебя…

— Подойдешь еще раз, ни один целитель не поможет. Поняла? — спокойно спросила побледневшую женщину. — Мне терять нечего.

Олаф присвистнул, когда ввалилась на кухню, тяжело дыша.

— Холодненького дай, пожалуйста, — криво усмехнулась одним уголком рта.

Ибо вторая половина лица горела адски, как и все тело. Мне тоже наваляли. Блаженно растеклась лужей, приложив пузатый кувшин к лицу. Коротко рассказала произошедшее.

— На столе для Мюррея. Отнеси потом, только не говори, что от меня. Потом, когда проорется.

Оказалось, заводилу звали Камила — молодая вдова, давно греющая постель капитану и лелеющая надежду однажды стать полноправной хозяйкой его дома. Да только Мюррей никого не пускал к себе, тайные встречи проходили на ее территории. Все знали, все молчали.

— Я тут подарок принес, — Олаф неуверенно стискивал тесак в руках. — Да только невместно теперь…

— Красивый, — счастливо улыбнулась и охнула, не зная держаться за ребра или за щеку.

— Все вон! — рявкнул с порога бешеный Мюррей. — Кроме нее!

***

Помощники вышли, Олаф остался, широко расставив ноги, скрестив руки и сжав челюсть на хмуром лице. Капитан отправил дверь в полет, захлопнув ее с треском, и встал рядом, гневно сверля взглядом. Светить разукрашенной стороной не хотелось, оттого продолжала изображать статую «Люба и кувшин».

— Рассказывай, — рявкнул Мюррей.

— Мы прояснили спорный вопрос, пришли к консенсусу, предварительно высказав полярные мнения. Вам не о чем переживать. По пути я упала. Сама.

На повара напал приступ кашля. Джонатан, пылая бешенством, вырвал кувшин из моих рук. Да так и остался стоять, словно обнаженные камни, с которых схлынула яростная волна. Укоризненно посмотрела на него, покачала головой и отобрала обратно.

— Сколько их было?

Пожала плечами, жаловаться, а тем более искать справедливости у него не имело смысла. Итак мешаю, тут еще грелку поцарапала. Одни неприятности.

— Собралась в большой мир, не плохо бы выучить азы правил, — спокойно начал Мюррей, сев на перевернутый спинкой стул. — Дам книги, будешь пересказывать каждый вечер. Я несу за тебя ответственность… Моя вина — не представил перед людьми, не показал, под чьей опекой… Приходи на обед в общую залу. Раз Олаф так радеет, пусть учит этикету с этого дня по ускоренной программе, — хлопнул себя по коленям, вставая. — Жалование назначу, составь список необходимых вещей на первое время, раздобудем. Велдон скоро придет. Работайте.

***

Камилла

Трудно дышать. Скорее, скорее убраться с людских глаз. Забиться к себе, пережить позор, обдумать план мести. Чтобы какая-то деревенская бабища взяла да заняла мое место? Не для этого таскалась за Джонатаном, унижаясь и выпрашивая ласку.