Любаша (СИ)

И столько предвкушения было в моем голосе, что бабоньки засомневались в своем искреннем желании, но выразить протест не успели — здоровяк объявил меня начальством на две туи над всеми в этом доме, кроме Велдона, как и пара крепких солдат, оставленных для пригляда и помощи со сложными работами. Тех, кто ослушается как сегодня, ждал перевод на самые грязные работы.

— Теперь корми, хозяюшка, — с нетерпением попросил Руперт, мгновенно стушевался, поняв, что ляпнул, откашлялся. — В смысле…

— Да пошли…те уже, — рассмеялась. — Помогите остальным пожалуйста, скоро вернусь, — обратилась к женщинам.

Руперт ушел, сытый и довольный. А для остальных все только началось… Шальные мысли, бродившие в голове, получили возможность воплотиться в жизнь. «Мне бы только суметь!» — говорил Вовка из мультфильма из тридевятого царства, и я была с ним солидарна.

Два дня капитан приходил, когда на небе во всю расцветали созвездия, прямой наводкой валился в кровать и вырубался, не имея сил поесть. За это время потеряли двоих несмотря на то, что все шли на поправку каким-то чудесным образом. Велдон пообещал разобраться, но после выздоровления всех пациентов, а до этого работал на износ, черпая себя до дна.

Была одна закавыка: всякий раз, когда пациент уходил за грань, Камилла была рядом. Это казалось подозрительным только мне. Выгнать из-за личного отношения было нельзя, спрашивала. Посему приходилось варить настои и еду молча, сцепив зубы, чтобы не ляпнуть чего. Нервничала, оттого периодически собирала углы, резалась, царапалась, что-то роняла.

Женская бригада, как прозвала помощниц, работала без продыху, периодически меняясь с сиделками. Камиллу не вовлекали. Люди думали — привилегия от капитана, правда была проста — меня от нее воротило. Пришлось даже присесть, подумать, но точно не ревность. Впрочем, женщина была только в выигрыше, имея время заниматься своими делами.

На третий день, выяснив, что хотела, и основательно подготовившись, пошла к начальству как гора к Магомеду, вооружившись ужином для отвода глаз. Постучала, вошла после дозволения. Внутри работала неизменная троица. Молодой парень оказался личным секретарем Мюррея.

— Доброго вечера, господа, — глазки в пол.

Стою, жду, когда разрешат подать голос. Олаф вдолбил: аристократы — важные птицы, коим и являлся капитан. Всякая шушара безродная, вроде меня, не имеет права болтать, пока не дали высочайшую отмашку.

— Что случилось, Люба? — встревоженно спросил капитан, оторвавшись от бумаг.

— Ужин принесла, — ответила, как бы между делом потрясая зажатой в руке тетрадью.

— Началось, — пробухтел Джонатан, вставая с места.

Какой сообразительный. Сам закрыл дверь, попросив охрану в коридоре пойти подышать и никого не пускать, отобрал корзинку и поставил на стол.

— Можешь спокойно говорить, свои… Под клятвой! — прорычал начальник. — Люба или излагай, или катись отсюда!

— Сначала это, — поставила миску рядом с креслом, отнеся порции и остальным, подготовленных Олафом. — Вы два дня не ужинали, — свела брови к переносице, как только он открыл рот возражать.

Мужчина сел, демонстративно отправил ложку в рот. Кивнула и раскрыла перед ним мысли, обличенные в буквы и цифры на страницах бумаги.

Давай! Хвали уже меня!

Внутри бурлил коктейль эмоций из предвкушения, ожидания и радости, ведь идеи были просты и шикарны. Очень хотелось признания, похвалы, высшей оценки умственных способностей! Хотя, кого я обманываю, простого: «Молодец, Люба! Не ожидал!» — было бы достаточно. Даже просто «молодец».

Черт, да скажи уже что-нибудь, сухарь!!!

Капитан читал, его лицо каменело. Странная реакция. Не по плану.

— Сколько? — выдавил из себя Джонатан.

— Чего сколько? — не поняла.

— Сколько надо золота?

— Мне откуда знать? — искренне спросила его в ответ. — С меня идея, с вас реализация. Не знаю, сколько придется потратить, но вот смотрите, тут можно сэкономить, если…, - наклонилась показать, но одернула указательный палец обратно. Хлопнул форзац.

— Люба, сколько денег ты за это хочешь? — капитан придавил ладонью закрытую тетрадь, как дракон лапой сундук с алмазами.

Внутренности обдало кипятком. Выпрямилась и отшатнулась назад. Стало обидно… очень обидно. То есть вот так? Да? Меркантильная Люба?

Почувствовала, как собираются слезы. Нахмурилась, чтоб сдержаться. Поджала губы, блокируя поток брани. Я к нему со всей душой! Придумала, продумала, рассчитала, принесла. Летела, окрыленная… вдохновением.

А он? Циничная скотина… Заплесневелый в своем средневековье козел…

— Посуду принесете… сами, — еле произнесла, не зная, чего хочу больше: разрыдаться или разбить об его лицо вонючий горшок нечистот!

Развернулась и полетела на выход. Руперт подскочил, хватая за кисть и открывая рот. Мгновенно треснула свободной рукой и зло глянула, выдергивая конечность. Нечего трогать!!! Забылась и от души хлопнула дверью.

Я обиделась.

***

В кабинете

— Ты идиот, — резюмировал Руперт, выпустив гнев на спинку дивана. Перед глазами стояло потерянное лицо женщины.