Любава

Кай Вэрди Любава

Выражаю огромную благодарность Софии Фоменко за предоставленные материалы для написания книги.

Пролог

Боярин Кузьма Протасов смолоду был хватким и толковым. Хорошо мальчишке давался счет да письменность, а живой ум заставлял интересоваться делами отца. Постепенно наблюдательный и любознательный Кузьма и подсказки отцу стал подкидывать, что прибыль приносить начали. Старший боярин нарадоваться на сына не мог.

Все бы хорошо, живи да радуйся, да только вот Бог единственным сыном Ивана одарил. Жена-то в тягости регулярно была — Иван от супружеских обязанностей не отлынивал, да вот выносить дитя не получалось. Раньше срока детки рождались, либо сразу мертвые, либо помирали вскорости после рождения. Как только ни берег, как ни баловал жену Иван — один сын так и рос. Хоть и радовал Кузьма батюшку своим разумением да успехами, но все ведь под Богом ходим… Страшно. Потому и старался Иван изо всех сил — авось Господь смилостивится, да еще хоть одного сына ему подарит?

Не дожив до шестнадцатой весны сына, померла у Ивана Протасова жена. А спустя пять лет и сам Иван за женой убрался. Остался молодой боярин один. И принялся приумножать отцом накопленное. Как пришло время, женился.

Все бы ничего, да только вот не нравилось Кузьме, что царь все больше и больше денег требовать начинает — война со Швецией закончилась, так Борису университет захотелось. Напустил в страну всяких иноземцев, купчин нерусских, лекарей каких-то, что по-русски и понимали-то с трудом, а уж сказать что — совсем беда. А уж что воинские люди, кои землю Русскую защищать обязаны — и те иноземцы, то Кузьме и вовсе не понятно было.

Ну а как короновался Борис, так и вовсе стал разных немчин на Русь святую тащить, должности им разные давать, да земли с крестьянами жаловать. Не нравилось то Кузьме, да и многим боярам не нравилось. А кому понравится, что Русь святую, матушку, всякие иноземцы поганые в своих целях используют, тянут, кто что может, да в неметчины свои отправляют, а царь будто слепой — своих бояр, родных, русских от себя гонит, а чужих псов поганых на груди греет.

Так и попал Кузьма Протасов у царя в опалу лютую, и потому сослан был в Сибирь подальше от глаз царских. Земли его царь, осерчав, в казну забрал, а ему выделил в Сибири несколько деревень да добрый кусок тайги. По землям-то Кузьма даже и в выигрыше остался, да только вместо пятнадцати деревень и добрых шести сотен крестьян ему пять всего лишь дали, да крестьян и сотни не наберется.

Унывать Кузьма не привык, потому засучил рукава и принялся за работу. Средств у него было предостаточно, вот и устроился он недурно. Перевез жену с детьми, отстроил себе хороший дом, и принялся в Алуханске скупать у добытчиков меха. Поставил несколько лесопилок, да стал караванами возить мех да доски. Торговля ему не претила, в купеческие дела он влезать не стеснялся, а потому доход имел не маленький. А вскоре выкупил он еще и Ивантеевку и Бережки, что с другого бока от его земель находились, да обратными рейсами начал рабочих туда привозить. А с ними и семьи их ехали. На месте начали и меха выделывать, и шить из них кое-что — выгоднее так-то получалось, да и людям тоже зарабатывать надо.

А тут и голод разразился, цены на продовольствие в сто раз подскочили, и Кузьма порадовался, что вовремя его царь в Сибирь отправил, ой вовремя. Он-то с крестьян три шкуры не драл, и у него люди не голодали. А тут еще и река, и тайга под боком, а в ней и ягоды, и зверье разное, и грибы, и орехи… Дети собирательством занимались активно, старики солили грибы по старинным рецептам, мужики зверя били и рыбу ловили, а он у крестьян выкупал добытое, да и отправлял караванами по Руси великой. Спрос на то большой был, и золото в карманы Кузьмы рекой текло.

Одно томило душу боярина — храм больно далеко был. Ему бы Господа возблагодарить за удачу свою — ан нет… Хоть и выстроил он часовенку небольшую, да икон ему привезли караванами, да и батюшку к себе толкового выписал — а все не то. Душа в церковь просилась. А до ближайшей церквушки, почитай, более пятидесяти верст было. Да и то сказать — церквушка… Название одно. Маленький, неказистый деревянный домишко с плоским потолком. Дымно, душно… Летом-то он еще ездил туда пару раз, а зимой куда? Да и люди, видя барина, каждый раз его просили храм хоть небольшой поставить да батюшку сюда выписать. И жена ныла, словно зуб больной — мол, увез от людей, и в гости сходить не к кому, и даже в храм пойти не может, душу облегчить, свечку любимому мужу за здравие поставить…