Любавины

– Посмотрим, кто кого сфотографирует, – сказал он и поправил фуражку. – Где он?

– Кто?

– Инженеришка.

– Его нету сегодня.

– Зарубите себе на носу: я интеллигентов делаю одной левой, – сказал Пашка.

Танго кончилось. Пашка прошел к Насте.

– Вы мне не ответили на один вопрос.

– На какой вопрос?

– Я вас провожаю сегодня до хаты?

– Я одна дойду. Спасибо.

– Не в этом дело… – Пашка сел рядом с девушкой. Круглые кошачьи глаза его смотрели серьезно. Длинные тонкие пальцы рук заметно дрожали. – Поговорим, как жельтмены…

– Боже мой, – вздохнула Настя и поднялась. И пошла в другой конец зала.

Пашка смотрел ей вслед… Слышал, как вокруг него сочувственно посмеиваются. Он не испытывал никакого позора. Только стало больно под ложечкой. Горячо и больно. Он тоже встал и пошел из клуба.

На другой день после работы Пашка нарядился пуще прежнего. Попросил у Прохорова синюю шелковую рубашку – увидел, как тот вчера надевал ее на собрание, – надел свои синие диагоналевые галифе, надраил до жгучего сияния сапоги, накинул на плечи пиджак и появился такой в здешней библиотеке (Настя работала библиотекарем, о чем Пашка заблаговременно узнал).

– Здравствуйте! – солидно сказал он, входя в просторную избу, служившую и библиотекой и избой-читальней одновременно.

В библиотеке была только Настя, и еще у стола сидел молодой человек интеллигентного вида, просматривал «Огонек».

Настя поздоровалась с Пашкой и улыбнулась. Пашка с серьезным видом подошел к ее столу и стал перебирать книги – на Настю ноль внимания. Он сообразил, что парень с «Огоньком» – и есть тот самый инженер, жених Насти.

– Почитать что-нибудь? – спросила Настя, несколько удивленная тем, что Пашка не узнал ее.

– Да, надо, знаете…

– Что вам дать? – Настя невольно перешла на «вы».

– «Капитал» Карл Маркса. Я там одну главу не дочитал… Надо дочитать, пока есть свободное время. Верно?

Парень, сидевший за столом, с удивлением посмотрел на Пашку. Настя хотела засмеяться, но, увидев строгие Пашкины глаза, сдержала смех.

– Как ваше фамилия?

– Любавин Павел Ефимыч. Год рождения 1935, водитель-механик второго класса.

Пока Настя записывала все это, водитель-механик искоса разглядывал ее. Потом посмотрел на парня с «Огоньком»… Тот тоже в этот момент смотрел на него. Пашка на секунду-две растерялся… Зачем-то подмигнул парню.

Тот улыбнулся.

– Кроссвордиками занимаемся? – ляпнул Пашка.

Парень не сразу нашелся, что ответить.

– Да… А вы, я смотрю, глубже берете, – глаза у парня веселые и неглупые.

– Между прочим, Гена, он тоже из Ленинграда, – сказала Настя.

– Ну?! – Гена искренне обрадовался. – Вы давно оттуда? Расскажите хоть, что там нового?

Пашка излишне долго расписывался в карточке, потом придирчиво оглядел том «Капитала»… Молчал.

– Спасибо, – сказал он Насте. Подошел к парню, ухнул на стол огромный том, протянул руку. – Павел Ефимыч.

– Гена. Очень рад!

– Взаимно.

– Как там Ленинград-то?

– Ленинград-то? – переспросил Пашка, придвигая себе несколько журналов. – Шумит Ленинград, шумит, – и сразу не давая Гене опомниться, затараторил: – Люблю смешные журналы смотреть! Особенно про алкоголиков – так разрисуют всегда…

– Да, иногда смешно. А вы давно из Ленинграда?

– Из Ленинграда-то? – Пашка перелистнул страничку журнала. – А я там не бывал сроду. Девушка меня с кем-то спутала. Или во сне видела.

– Вы же мне вчера в клубе говорили! – изумилась Настя.

Пашка глянул на нее весело и невозмутимо.

– Что-то не помню.

Настя посмотрела на Гену, Гена – на Пашку… А Пашка спокойно листал журнал.

– Странно, – сказала Настя. – Значит, мне действительно приснилось.

– Это бывает, – сказал Пашка, продолжая смотреть журнал. – Вот, пожалуйста, – очковтиратель, – показал он, подавая журнал Гене. – Кошмар!

Гена посмотрел очковтирателя, улыбнулся. Ему хотелось разговориться с Пашкой.

– Вы на уборочную к нам?

– Так точно, – Пашка оглянулся на Настю: та улыбалась, глядя на него. Пашка отметил это. – Сыграем в пешки? – предложил он инженеру

– В пешки? Может, в шахматы лучше?

– В шахматы скучно, – сказал Пашка (он не умел в шахматы). А в пешечки – раз-два и пирамидон.

– Можно в шашки, – согласился Гена и посмотрел на Настю. Настя вышла из-за перегородки, подсела к ним.

– За фук берем? – спросил Пашка.

– Как это? – не понял инженер.

– За то, что человек прозевает, когда ему надо рубить, берут пешку, – пояснила Настя.

– А-а. Можно брать. Берем.

Пашка быстренько расставил шашки на доске… Взял две, спрятал за спиной.

– В какой?

– В левой.

– Ваша не пляшет, – ходил первым Пашка.

– Сделаем – так, – начал он, устроившись удобнее на стуле, выражение его лица было довольное и хитрое. – Здесь курить нельзя, конечно? – спросил он Настю.

– Нет, конечно.

– Понятно, – Пашка пошел второй. – Сделаем некоторый пирамидон, как говорят французы.

Инженер играл слабо, это было видно сразу, Настя стала ему подсказывать. Он возражал против этого.

– Погоди, слушай, ну так же нельзя! Зачем же подсказывать?

– Ты же неверно ходишь!

– Ну и что! Играю-то я, а не ты.

– Учиться надо.

Пашка улыбался. Он ходил уверенно, быстро и точно.

– Вон той, Гена, крайней, – не выдерживала Настя.