Люби ее или потеряй ее (ЛП)

— Я наблюдал, как ты надирала задницы этим женщинам, Рози. Делала то, для чего ты был рождена. И было так чертовски очевидно, что я сдерживал тебя в течение долгого времени. — Он покачал головой. —Я не понимал, насколько сильно.

— Так ты ушел, потому что чувствовал себя… виноватым?

Мускул дернулся на его щеке.

— Ты не знала и половину этого.

Рози ждала, что он скажет еще, повернувшись к нему лицом, когда стало очевидно, что он намерен молчать.

— Если это из-за ресторана, Доминик… Я позволила годам пройти, не пытаясь достичь этой цели. Не преследуя ресторан. Я тоже могла бы усерднее следовать своей мечте. Это не игра в вину.

Его глаза закрылись.

— Так и должно быть.

Арми придвинулся ближе.

— Скажи ей, почему. Прямо сейчас.

Доминик уставился на какую-то невидимую точку на стене. Минуты шли, но из его уст ничего не выходило, и с каждой секундой Рози испытывала все больший и больший ужас. Он действительно не собирался давать объяснений. Выражение “врезаться в стену” никогда не имело большего смысла, чем в тот момент.

В конце концов, Арми встал и подошел к своему столу, в то время как Доминик и Рози остались неподвижными на подушках. Он нацарапал несколько заметок в блокноте, подошел к двери офиса и открыл ее.

— Я ненавижу приносить плохие новости, команда Вега, — быстро сказал он. — Но мы подошли к концу нашей четвертой сессии, и я боюсь, что ваш брак не выдержит.

Свинцовая тяжесть опустилась в желудке Рози. Ее конечности потеряли чувство. Доминик вскочил на ноги, его широкие плечи напряглись.

—Что, прости — Он невесело рассмеялся, но Рози заметила панику в его глазах.

— Это чушь собачья.

—Я редко ошибаюсь в таких вещах. — Арми устало вздохнул. — Как я уже сказал, я консультирую пары ”последнего шанса" в течение тридцати лет, и к четвертому и последнему сеансу я получил довольно точные показания — Он забарабанил пальцами по двери. — Мы попробовали это, как в старом колледже, ребята, но решение просто не в картах.

Рози сделала свой первый вдох, казалось, за несколько часов, ее тело оставалось запыхавшимся, хотя она не пошевелила ни единым мускулом.

— А ты уверен?

Арми печально кивнул, и подушки под ней превратилась в шипы.

— Рози! — Доминик почти кричал, требуя ее внимания. — Мы не собираемся принимать мнение одного человека как факт. Пойдем. — Он протянул ей руку, но она не могла поднять руку, чтобы взять ее. — Рози, сказал он отрывисто. — Давай. Пожалуйста.

Боже, она так сильно хотела взять его за руку и забыть все, что сказал Арми. Доминик был прав. Принимать мнение одного человека и работать с ним не имело смысла. Если бы только она не была свидетелем того, как ее муж так решительно закрылся. Отказываясь дать ей полное объяснение, почему он ушел с их свидания. Ладно, он непреднамеренно удерживал ее. Он чувствовал себя виноватым из-за этого. Если это было источником их проблем, она была готова работать над этим. Но это было нечто большее. Так много большего, что он не сказал. И поэтому она не могла уйти с Домиником. Не тогда, когда она не могла доверять ему.

О Боже, это конец?

На этот раз по-настоящему?

Когда она продолжала покидать руку Доминика подвешенный в воздухе, ее муж замер. Неподвижный, как камень. Наконец, мышца скользнула вверх и вниз по его горлу, и он попятился к двери, не сводя с нее глаз, пока не ушел. Полное неверие и ужас, которые она увидела на его лице, сохранялись еще долго после того, как его грузовик с ревом выехал со стоянки.

Глава семнадцатая

Впервые в жизни Рози подумывала о том, чтобы напиться на работе.

В парфюмерном бизнесе были клиенты, которых называли puff princesses. Они прошли вдоль всей линии маленьких стеклянных бутылочек, распыляя каждую из них в воздух и нюхая, когда частицы падали вокруг них в виде тонкого тумана. Пухлые принцессы были хуже всех. Они устроили беспорядок, от них здесь воняет, и они никогда, никогда ничего не покупали.

Обычно во время смены Рози сталкивалась с одним или двумя клиентами такого типа, но сегодняшний день попал в книгу рекордов, потому что ей пришлось вытерпеть не менее дюжины слоеных принцесс.

Кто-то, должно быть, подшутил над ней. Еще даже не пришло время ужина, а она уже потеряла обоняние. Рози могла бы поручиться за науку, которая предполагала, что другие чувства человека обостряются, когда одно из них перестает работать. Потому что там она стояла на своих неудобных каблуках, с бутылкой в руке, с приклеенной к лицу улыбкой — и могла сосчитать каждую серую крупинку на мраморном полу. Могла слышать каждый разговор, происходящий в лабиринте стеклянных витрин с косметикой, так ясно, что с таким же успехом браузеры могли бы шипеть у нее в ушах. Если бы она еще крепче сжала зеленую бутылку в руках, она бы разбилась вдребезги.

Ее браку пришел конец.

Во второй раз.