Люби меня. Быстро!

Вообще-то, НЕ жить обычной жизнью – мое твердое жизненное правило. Ведь если ты сама не добавишь в серые будни ярких красок, бессмысленно ждать, что это сделает Ван Гог или Фредди Крюгер. Признаюсь, несколько мужчин уже сошли с ума от счастья со мной. Некоторые погибли. Мало кто выдержит такой бешеный ритм. Макс, например, на вопрос, как он себя чувствует рядом со мной, отвечает: «Как на сковородке». А я считаю, главное, чтобы было что вспомнить!

Когда я была маленькой, то совершенно не понимала, как можно жить с мужчиной в одной квартире больше месяца. Я брала блокнотик и писала: «Неделя первая – ходим в кино, к друзьям, играем в карты, смотрим телик, пьем пиво… Неделя вторая —…» На большее мне фантазии не хватало, и я с ужасом понимала, что брак – это скучища. Потом, когда я по пьяни вышла замуж, то первую неделю прожила весело. Осталась целая куча заливных поросят и бухла, отчего гости в нашей квартире не переводились. То есть они не уходили вообще. Когда же холодильник опустел, я поняла, что наша семейная жизнь под угрозой. В это время по телику тетка-психолог рассказывала, как внести свежую струю в унылые будни брака. (Только не надо щас ваших дурацких ассоциаций к слову «струя»!) В общем, говорит, назначьте ему свидание. Только инкогнито, а то он заленится и не пойдет. Типа, подбросьте записку от неизвестной дамы и пригласите в ресторан. Он такой приходит, а там не пышногрудая телка, героиня его влажных снов, а вы – жена! Офигительный сюрприз получится. Эх, жаль, я фамилию психолога не запомнила, чтобы рожу потом набить.

Так вот я, наивная чукотская девушка, с мыслью подшутить над супругом двухнедельной выдержки, царапаю ему левой рукой (как в фильмах про шпионов) любовное послание: «Завтра в 20.00 в кафе „Березка“. Та, кого ты не ожидаешь увидеть». Ну заманчиво получилось, согласитесь. Кладу записку на коврик у входной двери, а сама белье стираю. Приходит муж. Улыбается, сука. Ищет белую рубашку и мне утюгом в рожу тычет, чтоб погладила. Я тоже молчу. Конспирируюсь. А у самой уже руки трясутся. Я бы на его месте точно рассказала про записку. Наутро он выливает на себя весь «декалон», забирает последние деньги, заныканные в книжку «Бхагавадгита», и валит на работу.

«Ах да, – говорит, – я сегодня задержусь, у коллеги день рождения будет». А сам так глазенки тупит, пятнами лжи покрывается. Ну, думаю, я тебе устрою праздник, тварь! Захлебнешься, падла, от радости! О романтических сюрпризах я как-то сразу забыла, в моем мозгу созрел план мести.

Вечером я – фурия на крыльях ненависти – прилетаю в кафе «Березка» и нервно так поджидаю его у входа. Чтоб сразу по морде дать и еще ногой под дых. Щас вы, наверное, думаете, случится хеппи-энд, мы утонем в объятиях и проживем вместе остаток дней? Ни фига. Муженек приперся нарядный и чуть со ступенек не свалился, увидев МЕНЯ. То есть ждал он кого-то другого. Я устроила дикий скандал, побила дома всю посуду (она все равно мне не нравилась). А Новый год на носу! Не помню, как мы его встречали, но помню, что брак наш я действительно встряхнула. Унылых будней как не бывало. С тех пор я осознала еще одну свою нечеловеческую способность: умение создавать трудности на ровном месте. Чтоб было что вспомнить, твою мать!

[10 февраля] Сашка

Иногда совершенно неожиданно в жизнь врываются давно забытые люди из прошлого. Вчера впервые за последние три года позвонил Санек. Я называю его танцующим мальчиком. Но все зовут его Моно. Он одиночка по жизни. Невзрачный, но жутко обаятельный композитор, пишет депрессивную электронную музыку. Музыка, если между нами, – откровенное говно. Зато у Моно раздвоение личности. Он любит говорить, что в нем живут два человека: веселый, но дьявольский Саша и романтичный хлюпик Саня. Первый любит бухать и заниматься сексом, второй пишет стихи и все время пытается покончить с собой. Когда-то мне нравились оба. В нашей компании все знали, что Моно смертельно болен. Никто об этом не говорил и в общем-то не парился. Сашка любил смерть, ему нравилось страдать. Мы же любили Сашку за его безбашенность. Однажды он пришел к собственной матери и попросил денег на похороны жены. «Вера умерла», – рыдал он на пороге. Мать без лишних слов сбегала в банк и принесла накопленное. Деньги, естественно, были тут же пропиты и даже без Веры. Она узнала об этом лишь после развода. А потом он под кайфом поменял свой компьютер на букет роз в палатке, чтобы подарить прохожей девушке. Когда же Сашке исполнилось 28 лет, и уставшая содержать умирающего сына мать заставила его сдать анализы, выяснилось, что Сашка не болел никаким СПИДом. Он врал целых 5 лет! Мы демонстративно пили с ним из одного стакана и не боялись крови, когда он с кем-нибудь дрался. Таскали его в клубы, чтобы он танцевал и забывал про грусть. Он был нашей половинкой, перед которой мы словно замаливали грехи, ведь осталось так мало времени… Наверное, ему было очень смешно это наблюдать.