Люби меня. Быстро!

Когда в очередной раз я сделала по-своему и не послушалась ее, мама зашла в мою комнату и сорвала со стены все любимые плакаты, фотографии и картины, которые я бережно собирала несколько лет. Это был жест отчаяния и беспомощности. Она не знала другого способа заставить меня подчиняться. А когда я увидела, как она плачет от неразделенной любви, то четко осознала: никто не может указать нам верный путь в жизни. У каждого свой опыт, свои неудачи и свое счастье. Даже родная мать может не знать, что лучше для ее ребенка.

Мне 31 год, но мама до сих пор ежедневно звонит, чтобы узнать, какую очередную глупость я сделала. «Собираешься прыгать с парашютом? Каждый десятый ломает ногу. Думаешь, тебе повезет?» На мои попытки успокоить, начинает злиться: «Ты – вся в отца: пьешь, ни с кем не считаешься. А годы уходят! Думаешь, жизнь – это бесконечная сказка?»

А я думаю! Что жизнь – это сказка. Что любовь есть. И что чудеса повсюду.

P. S. Разве вам в детстве не казалось, что вас подменили в роддоме?

[6 марта] Намусорила

Прошла неделя, а Макс ни разу не позвонил. Я надеваю светящиеся рожки на голову, беру пакет с искусственным снегом и еду в гости. Он открывает дверь и облегченно улыбается.

– А, это снова ты?

– Не обольщайся, я приехала, чтобы поужинать твоим мозгом и запить твоей кровью.

Демонстративно заглядываю под кровать и в шкаф.

– Ты что, один?

– Ага.

– Ну и дурак!

Мы пьем чай и обсуждаем сериал, как ни в чем не бывало. Через минуту я мечтательно закатываю глаза и говорю: «Очень хочется снега… Белого, искрящегося. А тебе?» Макс кивает. В это мгновение из моего рукава вырывается пакет с полиэтиленовыми хлопьями, которые рассыпаются по всему пространству комнаты. Они попадают в чашки с чаем, цветочные горшки, красиво повисают на волосах. Мы хохочем и начинаем бросать снег друг в друга.

– Учти, пылесосить не буду, – кричу я. – Я в твою жизнь на минуточку пришла. Намусорить и свалить.

– Андреева, когда ты уже перестанешь носить эти штаны-антисекс, – Макс обращает внимание на мои джинсы-шаровары. – И не будешь стричься как мальчик. Мне иногда кажется, что я сплю с геем.

– А может, ты тайно мечтаешь об этом? И вообще, прекрати меня критиковать. Одежда – это отражение моего внутреннего мира.

– Если твой внутренний мир так же ужасен, как эти штаны, нам не быть вместе.

– Мой мир разнообразен, но ты видишь только штаны, дурында.

[7 марта] У, негро!

Я снова стричься собралась. Благо, парикмахерская у нас в соседнем подъезде. Но пойти не могу – лунный календарь категорически запрещает. Я ведь в женском журнале работаю. Приходится такой хренью интересоваться. А там написано, что стрижка волос привлечет в мою жизнь болезни, страдания, безденежье… На фиг надо? Между тем стрижет меня совершенно особенная женщина – тетя Валя. Стрижет, надо сказать, так себе, за 300 рублей и с кривыми височками. Но дело не в этом. Тетя Валя умеет самым непостижимым образом менять судьбу. Вот придешь к ней, сядешь в кресло, подумаешь о чем-то. Чтобы парень из соседнего отдела влюбился или чтобы я стала красивая-прекрасивая, чтобы флюиды сыпались от меня клочьями… И на тебе – сбудется в тот же день. Я не вру, могу и адрес сказать. Это на улице Новослободской. Тетя Валя о своем таланте тоже знает. Я ей недавно сказала. Она от счастья аж пятнами пошла. Говорит, вы, Ира, приходите ко мне в любое время. Только рассказывайте, что там с вами происходит. А со мной происходит…

Не далее как неделю назад друзья обманом заманили меня в адский негритянский клуб. Выпив пару текил и оглядевшись по сторонам, я заметила в углу толстого негра в белом свитере и такой же бейсболке. Лица его в темноте я не разглядела, помню, улыбался уж очень широко. Хороший, думаю, человек, радостный, издалека светится. И пошла его кадрить. Тут на удачу заиграла моя любимая песня в стиле рэп, и я даже собралась элегантно упасть на пол и задергаться змейкой. Нужна была только нижняя поддержка.

– Привет! Пошли танцевать! – крикнула я негру в ухо.

– Сорри, но андестенд… – попытался отодвинуться он.

– О! Инглиш! – И я решила поддержать удачно завязавшийся разговор. А поскольку английского я не знаю в принципе, то выдала все, что вспомнилось в пьяном мозгу: – Май нейм из Ирина! Ю бьютифул мэн! Ай лав ю! Ай нид ю! Фак ми! Сенкью! – И, довольно улыбаясь, шмыгнула в другую часть зала.

Негр открыл рот и часто заморгал, а потом подозвал своих друзей и принялся показывать на меня, будто я – Марайя Кэри. Они еще долго посылали мне воздушные поцелуи и звали танцевать.

Подруги, увидев, каким оглушительным успехом я пользуюсь у африканских юношей, попросили поделиться рецептом. Но я им ничего не сказала, пусть, гадины, думают.

[8 марта] А ты как думал, придурок?