Люби меня через годы

— Почему ты больше не приходишь? Я давно уже вернулась домой! Ты больше не хочешь со мной дружить? — Милена не позволила себя сбить с намеченного пути. А звонила она, явно, для того, чтобы высказать накопившиеся обиды.

— Зайка, я очень хочу с тобой дружить, но… — что именно «но» объяснить пятилетнему ребёнку я не могла, потому что и сама до конца не понимала, почему нам нельзя видеться.

— Ты поссорилась с мамой или Ярославом? — не отступала она.

— Нет… — ведь я не ссорилась ни с кем из них? Можно ли назвать ссорой то, что произошло между мной и её братом? А между моим отцом и Татьяной Викторовной?

— Тогда я не понимаю! — Милена уже кричала в трубку. Её детский разум, ещё не ведающий препон и запретов взрослой жизни, недоумевал. Впрочем, в этом я и сама недалеко от неё ушла.

Ответить ей мне было нечего, поэтому я задала свой вопрос:

— Мама знает, что ты взяла её телефон? — когда я была няней Милены, у неё не было своего мобильника. Татьяна Викторовна считала, что она ещё слишком мала для этого.

— Нет… — призналась девочка спустя несколько секунд молчания.

Татьяна Викторовна редко оставляла свой телефон без присмотра. Значит, Милена проявила немалую смекалку, чтобы остаться с ним наедине и найти мой номер.

— Я хочу с тобой увидеться… — её голос звучал жалобно. Мне стоило большого труда сохранять спокойствие.

— Зайка… — как ей всё это объяснить? — Надо спросить разрешения у твоей мамы.

— Она не разрешит… — голос становился всё тише. И я поняла, что она вот-вот заплачет.

— Что-то случилось, зайка? Тебя кто-то обидел? — сердце кольнула острая ледяная игла нехорошего предчувствия.

— Мне не нравится новая няня… Она злая…

— Новая няня тебя обижает?

— Нет… Она меня не любит…

Конечно, это мало что объясняло. Нужно было поговорить с Татьяной Викторовной или Ярославом. Но я понимала, что меня вряд ли будут слушать. Да и как бы я задала подобный вопрос?

— Зайка…

— Мама идёт, — шепнула в трубку Милена и отключилась.

Я забралась в подошедшую маршрутку. В душе было так же сыро и пасмурно, как и за окном. Я успела привязаться к девочке, этот разговор оставил тягостное впечатление.

Чувствовала себя виноватой. Но что я могла сделать?

Уроки тянулись невыносимо медленно. К тому же я ни на чём не могла сосредоточиться. То и дело поглядывала на Ярослава, размышляя, как бы к нему подойти и начать разговор на интересующую меня тему.

Выходило весьма жалко:

«Привет. Ты знаешь, твоей сестре не нравится новая няня, я хочу вернуться.

Ты уверена, что хочешь быть рядом с ней, а не со мной?»

Так и слышу его презрительный голос, вижу снисходительный взгляд, насмешливо изогнутую бровь.

Ну уж нет. Нужно придумать какой-то другой способ. Менее болезненный и унизительный.

И всё-таки я задержала взгляд на Ярославе. Какой же он красивый… Логинов что-то рисовал на листке бумаги. Вид у него был отрешённый и задумчивый. На лбу даже с моего места были различимы две глубокие вертикальные складки.

Кристина так и не заняла стул рядом с ним, по-прежнему сидела на первой парте со старостой. Может, поэтому он расстроен? Страдает из-за их разрыва?

Неожиданно Ярослав поднял голову и посмотрел прямо на меня. Наши глаза встретились. На какую-то долю мгновения. Короткий миг. Потом я поспешно отвела взгляд, опустила голову так низко, что ещё немного и смогла бы провести носом по парте. Сердце билось в сумасшедшем ритме.

Зачем он на меня посмотрел? Чтобы показать, что не стоит на него пялиться? Или и сам осторожно следил за мной?

От последней мысли сделалось тепло. Но я тут же прогнала дурацкую надежду. Глупости всё это. Не стоящие внимания глупости. Глупости и точка!

До конца уроков я больше не смела поднять взгляд. Выдерживала угол поворота головы ровно девяносто градусов по отношению к плечам. Шея задеревенела. Казалось, стоит лишь на миг ослабить силу воли, и голова сама повернётся в сторону Логинова. Глаза вопьются в его лицо с огромной надеждой, что и он тоже смотрит на меня.

Нет, ну не идиотка ли я? Что за ерунда творится в моей голове? И как мне навести порядок среди этого хаоса мыслей о Логинове? Тем более что я собиралась думать о его маленькой сестре. О том, как помочь ей. А вместо этого опять питаю пустые иллюзии…

Отец доходчиво объяснил, что этот парень не для меня. Ведь таких наивных глупышек, как я, Логиновы, не разжёвывая, глотают на завтрак, обед и ужин.

Но как объяснить это чему-то внутри меня, что робко выглядывало каждый раз, стоило ощутить присутствие Ярослава поблизости?

***

Вечером я решилась поговорить с отцом. За ужином, который сегодня был прост и сытен — запечённое мясо и жареный картофель.

— Пап… — последовала долгая пауза, так как оказалось, что слова, которые я так долго подбирала для этого разговора, внезапно куда-то исчезли.

— М-м? — промычал он вопросительно, оторвавшись от книги, когда продолжения так и не последовало.

— Мне сегодня позвонила Милена… — снова пауза. Я вяло ковыряю вилкой зажаренную до аппетитной корочки картошку.