Люби меня через годы

Я попыталась вдохнуть, но получился какой-то жалкий всхлип, совершенно не наполнивший мои лёгкие кислородом. Словно что-то заблокировало гортань. Я почувствовала, что задыхаюсь.

Выскочила из комнаты и побежала назад по коридору. Скорее к выходу. Мне нужно было на улицу. Немедленно. Здесь я совершенно не могла дышать.

— Саша, привет, — обрадовалась мне вышедшая из кухни сонная Милена. — Ты тоже пришла водички попить?

Она медленно проследовала мимо меня и поднялась по лестнице. Хорошо, что с ней всё в порядке, отметила я краем сознания и продолжила свой путь к выходу.

На улице я сделала несколько глубоких вдохов и тут же пожалела об этом. Воздух раздирал мне грудь. Я и не знала, что бывает так больно. Настолько, что хочется умереть, лишь бы не терпеть эту боль.

Наклонилась, упершись руками в колени, постояла так несколько секунд, и только после этого снова решилась вдохнуть.

Обретя возможность дышать, я запрыгнула на велик и рванула из этого страшного места со всей возможной скоростью.

Даже не знаю, где каталась. По каким-то тропкам и косогорам. Казалось, остановись я хоть на миг, и тут же взорвусь от боли. Я изо всех сил крутила педали, потому что это было единственным, что позволяло мне отдалить тот момент, когда придётся столкнуться с реальностью. А пока у меня была возможность не думать и не вспоминать. Только ветер в лицо, выдувавший мысли из моей головы и боль из моего сердца.

Домой вернулась уже в сумерках. Боль слегка притупилась. И, возможно, я даже смогу со всем этим справиться.

Я открыла калитку, закатила велик и поставила его в сарай. Эти простые действия помогали отвлечься, создавали видимость того, что всё в порядке, что моё сердце не разбито вдребезги.

Дом встретил меня тёмными окнами. Хорошо, что родители на смене сегодня. Хотя я и забыла об этом. В том, что мне не придётся ничего объяснять прямо сейчас, был свой плюс.

Навстречу выбежал Мурлыка с задорно вздёрнутым хвостом и своим традиционным «мрр». Котёнок уже подрос и был довольно упитанным мальчишкой. Я сгребла Мурика в охапку и уткнулась лицом в пушистую шёрстку. Он из вежливости потерпел несколько секунд, а затем потребовал отпустить его, сглаживая побег из объятий вежливым мурлыканьем, чтобы я не обижалась.

— Ладно, пойдём домой, ты, наверное, голодный, — Мурик подтвердил крайнюю степень истощения, буквально на грани голодного обморока, и побежал рядом со мной по тропинке.

Я уловила движение на крыльце и замерла. Тень от куста? Грабитель? Пьяный сосед перепутал калитку?

Тень поднялась мне навстречу. И я скорее почувствовала, чем поняла, кто меня ждёт.

На долю мгновения захотелось сбежать как можно дальше, чтобы не слушать его лживые объяснения и заверения в любви. Или что он там мне приготовил?

Но затем где-то глубоко внутри проснулся маленький росток надежды. Что если я всё не так поняла? Может, это был жестокий розыгрыш Яворской? Может, мне и вовсе всё привиделось? Или даже приснилось…

Я подошла к нему и опустилась на ступеньку в полуметре от Ярослава. Он тоже сел обратно.

Мы молчали.

И с каждой прошедшей минутой тишины становилось всё яснее — мне не показалось. Это было на самом деле.

Я не выдержала первой и задала вопрос, который мучил меня больше всего:

— Почему ты это сделал?

Логинов помолчал несколько секунд, словно, и правда, задумавшись над ответом. А потом ответил незнакомым глухим голосом:

— Я и сам не знаю, как так получилось…

Я хмыкнула. Затем ещё раз. И неожиданно для себя самой зашлась истерическим смехом. Смеялась я долго, но вдруг замолчала, словно тот, кто снимал это шоу придурков, резко выключил звук.

— Достойный ответ…

— Прости меня, Саша… Я, правда, не знаю, как это случилось. Я вернулся домой, а она там с…

— Хватит! — перебила я, не в силах больше это слушать. — Уходи.

Мы продолжали молча сидеть.

— Я сказала, У-ХО-ДИ, — повторила громко и чётко, по слогам, будто он мог не понять с первого раза.

— Я люблю тебя… — произнёс он тем же глухим голосом, но не дождался ответа, потому что моя любовь к нему умерла сегодня в 6.15 утра.

Ярослав тяжело поднялся и пошёл к калитке. Я смотрела ему вслед, кажется, почти не мигая. Старалась запомнить, каждый жест, каждое движение, потому что это был последний раз, когда я смотрела на него как на парня. Моего парня. Возлюбленного. Родного. Необходимого. Самого любимого…

Теперь это был просто одноклассник, до которого мне не было никакого дела.

Я с трудом поднялась, как будто была восьмидесятилетней старухой, и зашла в дом. Не включая света, добрела до дивана в гостиной и упала на него прямо в верхней одежде и обуви просто потому, что не отдавала себе в этом отчёта.

Сейчас я испытывала лишь одно чувство — обжигающую невыносимую боль.

Я закричала. Громко. Отчаянно. Надрывно. А затем пришли слёзы. Они лились водопадом, иссушая меня и одновременно забирая оставшиеся силы. И это было хорошо, потому что я мечтала забыться хотя бы на время.

Мурлыка запрыгнул на диван и начал тереться о мои руки и лицо, напоминая, что я не одна.

— Котёночек мой, — всхлипывала я, — сладкий, как же хорошо, что ты у меня есть, маленький.