Люби меня, как я тебя

Венька вытащил из кармана брюк брелок. На цепочке с кольцом висел прозрачный шарик, внутри которого была вмонтирована маленькая моделька старинного автомобиля. Венька никогда таких и не видел. Раздобыли же где-то! А стол… Каких только пирогов и пирожных не наготовили одноклассницы! Напрасно ребята их так оскорбили. И, главное, он опять оказался в идиотском положении. Никто не пришел. Даже Винт. А он, Венька, явился, как дурак, в своем белом джемпере… То, что его никто не предупредил, было неудивительно. Но вот Винт… Он-то, кажется, мог бы…

Дома Венька первым делом бросился к телефону и тут же все понял. Ну конечно: он же со вчерашнего вечера не работает – чинят линию. Ребята, наверное, сегодня после школы решили, что на праздник не пойдут, потому что вчера еще собирались – договаривались с девчонками о магнитофонных кассетах. А сегодня у Веньки телефон не работал, и Винт не мог дозвониться. Венька несколько успокоился.

На следующий день Винт отсел от Веньки на прежнее место к тихой Ире Пермяковой. Когда Венька в недоумении повернулся к Пашке и хотел объясниться, тот зло процедил сквозь зубы:

– Предатель!

И Венька опять разложил свои учебники и тетради по всей парте. Широко, как раньше. Если бы он, Венька, был на месте Винта, то не посмотрел бы на испорченный телефон, нашел бы способ предупредить друга о заговоре. Но, может быть, он поспешил с выводом, и Пашка ему никакой не друг, а так… никто…

Девчонки с ребятами не разговаривали и только к Веньке обращались подчеркнуто вежливо и даже по имени. Это было хуже всего. На математике Винт опять тыкал учебником Веньке в спину. Венька терпел изо всех сил, но, наверное, снова не вытерпел бы и взорвался, если бы урок наконец не кончился. Вторым предметом был русский язык. Кира Геннадьевна начала его с вопроса к мальчикам:

– Объяснитесь, пожалуйста, молодые люди, за что вы вчера так обидели девочек.

Молодые люди молчали. Оля вдруг вскочила со своего места и тоненько выкрикнула:

– Не надо разбираться! Прошу вас, Кира Геннадьевна, не надо!

Оля выбежала из класса. Венька успел заметить, что у нее на ногах вместо туфель на платформе снова были старенькие, потрескавшиеся на сгибах, почти детсадовские босоножки без каблуков. От острого сочувствия к девочке у Веньки заныло где-то в животе. Он тоже вскочил со стула, опрокинув его, и опять закричал на весь класс. Нет, он не сорвался. Он кричал о несправедливости вовсе не к нему:

– За что вы Ольгу так? Она – лучшая из нас! А девчонки вам столько пирогов напекли! Я ел, очень вкусные… Да, ел! Вы меня за это презираете? Ну и презирайте! Я привык! А вы… вы… Эх, вы! – И Венька выскочил из класса вслед за Олей.

Ее в коридоре не было. Венька обежал все этажи, но одноклассницу так и не нашел. Наверное, плачет где-нибудь в девчачьем туалете, решил он.

Идти обратно в класс Веньке не хотелось. Зачем? Он представил, как открывает дверь, а к нему поворачиваются презрительные лица. Нет. Он, пожалуй, тоже отсидится в туалете. Хотя бы до звонка с урока.

Со звонком Венька слез с подоконника и медленно поплелся в кабинет Киры Геннадьевны за своей сумкой. По его расчетам, одноклассники уже должны были умчаться в столовую, но все мальчики оказались на местах. Они обсуждали случившееся.

– Что теперь будем делать? – услышал Венька, входя в класс, голос Пети Комиссарова. Дверь скрипнула, и все повернули к нему головы.

– Ну и как повеселился? – ядовито спросил Веньку Ряба. – Наконец-то до девок дорвался! Представляю, как…

Ряба подавился последними словами, потому что получил увесистый подзатыльник от Антуана.

– Заткнись, – тихо сказал Рябе Клюшев и обернулся к Веньке. – Ну, а ты что нам посоветуешь?

Венька сначала пожал плечами, а потом все же предложил:

– Может, извиниться?

– А как ты себе это представляешь?

– Обыкновенно. Просто скажите: «Извините нас».

– И все?

– Ну… может быть, потом, по ходу дела, еще что-нибудь сказать догадаетесь.

Венька подошел к своей парте, собрал учебники в сумку и вышел из класса.

Когда он шел домой из школы, на футбольном поле увидел почти весь свой 7-й «А». Антуан стоял впереди ребят в вечной своей позе – левая рука в кармане, правая нога вперед.

– А к 8 Марта мы сделаем вам такой праздник, что вы забудете про вчерашний день, – донесся до Веньки его громкий голос. – Идет?

Но против Антуана стояла Танька Осокина. Она покачивалась с каблуков на носки и, прищурившись, разглядывала его.

– Сами догадались или кто подсказал? – наконец спросила она.

– Это имеет значение? – удивился Антуан.

– Естественно, – продолжала насмешливо щуриться Танька.

– Ну-у-у… Допустим, подсказали.

– Молодец! Не врешь! И кто же?

Антуан отвернулся от Таньки и увидел Веньку.

– Вот он. – Клюшев ткнул рукой в сторону Веньки.

– Ну-ну! – усмехнулась Осокина. – Ладно. Посмотрим. Пошли, девочки. – И она первой пошла прочь.