Люби меня нежно

В это мгновение в комнату вошли Рут и Наоми. Элмер поставил запись Пресли «Сейчас или никогда, (наверное, этой композиции суждено было исполнить роль свадебного марша). Синтию охватила паника.

– Синтия, мы сделаем это?

Несмотря на все опасения, страхи и доводы здравого смысла, Синтия без колебаний ответила:

– Да.

И вдруг ее словно озарило. Для нее не имело значения, продлится этот брак день, или час, или целое десятилетие. Она хотела этого больше всего на свете. Она хотела этого просто так, а не для того, чтобы обрести долгожданную свободу.

Он помог ей встать на ноги и протянул костыль. Приблизившись, он прошептал:

– Я люблю тебя, Синтия.

– Здесь и сейчас, – ответила она, пытаясь унять дрожь, которую вызвали в ее сердце его драгоценные признания.

Он пожал плечами, и ей оставалось только гадать, решил ли он примерить маску безразличия или же ему действительно на все наплевать.

– Я тоже тебя люблю, – объявила она.

Было бы только справедливо, если бы она ответила на признание таким же признанием.

– Здесь и сейчас? – спросил он без тени улыбки.

– Да, здесь и сейчас, – ответила она, хотя ей хотелось кричать на весь мир: «Эта любовь навсегда!»

Бракосочетание завершилось в рекордно короткий срок.

Наоми, которая благоразумно держалась поодаль, принесла из погреба две бутылки отличного вина.

Рут приготовила «интернациональный» стол: испанскую паэлью и ирландский хлеб. Конечно, они не смогли обойтись и без до боли знакомых банановых сандвичей с арахисовым маслом.

Элмер больше не сердился на принца и в знак примирения преподнес ему подарок – большую упаковку презервативов.

Он превзошел себя, продемонстрировав совершенные знания в проведении торжественной церемонии. Он позволил себе отойти от текста лишь в самом конце, когда обратился к Синтии:

– Ирландские женщины умеют оставлять сердце открытым, но при этом никогда не теряют голову. Восхвалим же Господа!

Ее новоиспеченному мужу он решил дать совет. Вложив руку Синтии в руку принца, он сказал:

– Лелей и храни дар, который преподнесла тебе судьба. – Он поднял глаза к небу и воскликнул: – Пусть Отец Небесный держит вас в руках и не слишком крепко сжимает! – И переведя дух, завершил: – Перед лицом Господа и всех святых угодников, включая Элвиса, я провозглашаю тебя, Перико, и тебя, Синди, мужем и женой… принцем и принцессой. Отныне и во веки веков.

Наконец они остались одни.

П. Т. допил вино и отставил хрустальный бокал в сторону. Ему не требовалось выпивки, потому что он и так был не в меру разгорячен. Возбуждение охватывало его все больше и больше.

В другом углу комнаты расположилась зардевшаяся новобрачная. Синтия вертела в руках пустой бокал и явно нервничала. Она мило краснела. Вся. От глубокого декольте до откровенного разреза на свадебном наряде.

Он поманил ее пальцем.

Она поставила бокал на карточный столик и поманила его в ответ.

«Какое присутствие духа! Какая храбрость!» – подумал принц. Лишь позже он осознал, что она восприняла его жест как королевский приказ, а не как игру в соблазнение.

Он улыбнулся. В его улыбке читалась тысяча обещаний. Он словно хотел сказать: «Ты даже не представляешь, на что я способен».

Она взглянула на него так, как будто готова была выпрыгнуть в окно.

Он знал, что она не устоит перед его легендарным шармом. Нарочито медленно он расстегнул пуговицы на пиджаке и небрежно сбросил его на пол.

Она облизнула губы, не отводя взгляда от принца. Чем дальше, тем лучше. В голове у него шумело. Он не отводил от нее взгляда. Он рванул ремень, ожидал, что тот эффектно упадет на пол. К сожалению, принц не учел, что эта часть представления будет сопровождаться жутким шумом. Синтия снова облизнула губы. Похоже, она не обратила на грохот внимания. Приложив руку к сердцу, она продолжала наблюдать за ним. «Не торопись, не торопись, не торопись, – повторял он себе, хотя и понимал, что это напрасные уговоры. – Может, нам надо начать с другого. Может, нам стоит сесть и для начала поговорить?»

Дрожащими руками он взялся за брюки. Расцепив липучки, он спустил их вниз и остался в знакомых уже шортах, украшенных трилистниками, но ненадолго. Через секунду он стоял перед Синтией полностью обнаженным.

Она вскрикнула и тихонько застонала. И он снова поманил ее пальцем. Синтия вздернула подбородок и окатила его ледяным взглядом, как умела делать только она. Вдруг он заметил перемену в ее настроении, словно она передумала. В ее глазах вспыхнул озорной огонек, и она встала, чтобы по миллиметру начать приподнимать подол своего золотого платья. Она остановилась, когда принцу открылись колени Синтии. О нет, нет, нет! Она шагнула ему навстречу. Да, да, да! Сердце грозило выскочить у него из груди, когда он тоже сделал шаг, хотя и гораздо больше шага Синтии. Она одарила его улыбкой Моны Лизы, таинственной и неповторимой. Синтия приподняла подол платья выше колена и сделала еще один шаг вперед, соблазнительно вильнув бедром.