Люби меня по-немецки

Не глядя в "глазок" распахиваю дверь, ожидая увидеть неугомонную подругу. Но на пороге стоит Курт.

— И кубок первенства "Неуловимый спринтер" за забег на длинную дистанцию получает Ульяна Кароль. Бурные авации! — привалившись плечом к дверному косяку, картинно бьёт ладонью о ладонь.

Да как у него только наглости хватило! Явиться сюда после такого…

— Извини, я занята. Меня в ванной разносчик пиццы дожидается, — пытаюсь захлопнуть дверь, но Курт просовывает носок ботинка в образовавшийся проём.

— Не так быстро, амазонка. А как же долгий и нудный разбор полётов? Даже сцену ревности не закатишь? И почему ты, кстати, всё время куда-то бежишь?

— Не куда-то, а от кого-то. Ногу убери, я сейчас тебя пальцев лишу.

— Ты ранила мне душу и растоптала сердце, чёрт с ними, с пальцами.

— Давай только без этого, хорошо? Сказочки для своих свиристелок прибереги, — воинственно сложив на груди руки, отхожу от двери: — Говори, чего припёрся и проваливай. У меня там… утка в духовке пригорает.

— Утка? Я как раз жутко голоден. Как жаль, что я вегетарианец, — обаятельная улыбка во все тридцать два… и я уже жалею о содеянном.

Несмотря на обиду сердце при виде него стало стучать в три раза чаще и громче, а потом и вовсе едва не остановилось, когда он, обернувшись, выглянул на лестничную клетку:

— Пало́ма, иди сюда.

…и в мою квартиру робко вплывает та самая гнедая кобылица.

Вернее, сначала вплывают её буфера и через несколько минут она сама. Не в полотенце — и на том спасибо — в простом ситцевом платье, тяжёлых ботинках и кожаной распахнутой куртке. Ещё бы, такие дыни попробуй упакуй.

Осматриваю парочку с головы до ног и непроизвольно кривлюсь. У них даже стиль одинаковый — Мимими лук. Куда смахивать трогательную слезу умиления.

Не скрывая эмоций, плюю ядом в сторону Ганса:

— Ты свою подружку ко мне познакомиться привёл? Зачем, благословения попросить? Так вот, я не против, живите счастливо и идите нахрен, дети мои, — хватаюсь за ручку двери, всем видом показывая, куда им стоит проваливать.

Боже, большего унижения я в жизни своей не испытывала. За что? Вот за что?!

— Вообще-то, Пало́ма моя сестра. Родная. Знакомься — Палома Рейнхард. Именно она приехала ко мне недавно из Германии и именно из-за неё я уехал так рано от тётушки Тамары. Нужно было забрать Пэм из аэропорта, бедняжка прилетела налегке и совсем продрогла — местный сентябрь суров.

— Привет. Приятно с тобой знакомиться, Уляна, — с сильным немецким акцентом произносит девица и протягивает мне руку.

Когда она улыбнулась, мне показалось, что Курт раздвоился и зачем-то вселился в ошеломительно красивое женское тело. Это точно его сестра, никаких сомнений.

Какому дьяволу их родители продали свои души, раз у них получились такие сногсшибательные дети?

Протягиваю руку в ответ и сконфуженно улыбаюсь:

— Привет, Палома. Ты… очень хорошенькая.

— О, я благодарить тебя за похвала, ты тоже очень красотка.

— Извини её, она никогда не покидала пределы страны и знает язык совсем плохо, — поджимает губы Курт и подталкивает ожившую Фрейю в мою квартиру. — Наш отец немец, а мама чистокровная русская — преподаёт родной язык в немецкой школе, и Палома постоянно прогуливала её уроки. Кстати, мы принесли розовое вино, — приподнимает зажатую в руках бутылку, — Пэм его просто обожает.

Запираю дверь, с недоверием осматривая сестрёнку. Тело секс-бомбы, лицо подростка. Нам бы поменяться.

— А ей точно есть восемнадцать?

— Увы, есть, иначе я на законных правах противного старшего брата запер бы её дома и не пустил в этот город порока, — Курт давит носком на задник, стягивая ботинки. — Палома в этом году закончила школу и мечтает поступить в театральный. Просто грезит кинематографом.

— Я хочу стать великая артистка! Буду сниматься в русский кино у самого Михалков! Мама говорить, что он оскароносный режиссёр! — яркие глаза Паломы сверкают присущим её молодости азартом, и Курт, цокнув, закатывает точно такие же свои.

— Да-да, с Александром Петровым в тандеме. — и уже мне: — Все уши мне им прожужжала. Кстати, нам нужен штопор и бокалы, где у тебя кухня? А впрочем, посплетничайте пока, я сам найду, — сбрасывает куртку и словно полноправный хозяин безошибочно двигается в верном направлении.

Убираю за уши растрёпанные пряди и скинув тапки с кроличьими ушами, незаметно заталкиваю их ногой под диван. На фоне этой юной богини даже у Джоли разовьётся комплекс неполноценности.

— Ну, чувствуй себя как дома, Палома, располагайся. А я пока схожу носик попудрю.

А ведь ещё совсем недавно я представляла, как выцарапываю ей глаза.

Часть 29

Я окосела, в прямом смысле этого слова: растеклась по дивану словно бесхребетная медуза и, потягивая вино, в пол уха слушаю тарабарщину Паломы.

Курт, вытянув руку по спинке дивана, слегка касается кончиками пальцев моего плеча и каждое прикосновение отдаётся в теле вибрацией. Его обтянутое чёрными джинсами бедро вплотную прижато к моему, и это тоже держит в тонусе.