Люби меня по-немецки

Я же смотрю на наши руки и испытываю внутреннее отторжение от прикосновения к ставшему уже совсем чужим мужчине. Боже, неужели так будет всегда? Куда же всё далось? Когда-то мне были приятны его объятия.

Сейчас, когда взгляд его потеплел и я вижу, что он великодушно даёт мне ещё один шанс, мне становится безумно стыдно. Дрянь не ситуация, дрянь я. Я его бросила, провела тридцать бессонных ночей в объятиях другого, а он даёт мне шанс. Может, стоит правда попробовать начать всё заново? Ведь говорят же, что клин вышибают клином. У Курта есть другая, у меня же нет никого… Эти грустные полные слёз вечера… Совсем скоро наступит зима, новогодние праздники, а мне тридцать, я так потеряна и одинока…

А ещё я хочу, чтобы Рейнхард видел, что я не страдаю! Такого удовольствия я ему не доставлю. Может, месть моя мелочная, но она принесёт хоть мнимое, но всё-таки облегчение моей израненной предательством душе.

— Ты прав, нужно попробовать, — улыбаюсь в ответ бывшему и кладу ладонь поверх замка наших рук.

И будь что будет.

Часть 38

— Вот, возьми ключи. Приезжай вечером ко мне, как следует всё обсудим, — он достаёт из кармана связку и кладёт на кофейный столик, затем поднимается, берёт свой неизменный портфель и идёт на выход.

У двери мы неуклюже обнимаемся и прощаемся до вечера.

Я всё делаю правильно. В конце концов, сейчас мне нужна его поддержка. Одиночество явно не то, что мне поможет, а пойти в бар и подцепить кого-то на одну ночь, как посоветовала Диана, точно не моя история. Вообще не могу представить себя с кем-то другим, да и разве я хоть когда-нибудь в жизни испытаю что-то хотя бы отдалённо похожее на то, что испытывала рядом с ним? Нет, это невозможно. Но эгоистично лелеять свои воспоминания я тоже не могу. Не имею права!

У каждого из нас теперь своя жизнь. Его — с женой и дочкой, моя с… Олегом.

У него другая, это её он будет целовать, с ней проводить ночи, ей, а не мне шептать на ухо слова любви… Ей, а не мне. Боже.

Прислоняюсь спиной к стене и позорные слёзы не заставляют себя долго ждать. Это проклятие какое-то! Да не смогу я быть с Олегом и дня, кого я обманываю! Уж лучше одной, куплю себе кошку, фиалку, крысиный яд… Вместе мы справимся.

Господи, какая же я идиотка. Чем я только думала?! Мстить предателю-немцу с помощью бывшего… до какого края отчаяния нужно было дойти?.. И как теперь объяснить Олегу свой необычайно глупый поступок? Бросила, простила, потом снова бросила…

Если до сегодняшнего дня он меня ещё не ненавидел, то теперь точно сочтёт умалишённой. И будет прав. Надеюсь, он не спустит меня с лестницы.

Отлипаю от стены и плетусь на кухню. Где-то на барной стойке лежит мой выключенный телефон, перед уходом Ди просила позвонить и рассказать, о чём мы с Олегом договорились. Ей моя идея возвращения блудной изменщицы в лоно семьи не пришлась по душе, она настаивала на мстительном перепихе с каким-нибудь мачо, но всё-таки как настоящая подруга обещала поддержать любое моё решение и даже любезно освободила квартиру, чтобы мы могли спокойно поговорить.

Только включаю телефон, как тут же он начинает вибрировать у меня в руках. Курт, это он. Номер неизвестный, но я знаю — чувствую его.

Бросаю мобильный обратно на стойку и, закусив сжатый кулак, наблюдаю, как, неистово вибрируя, аппарат медленно ползёт к краю столешницы. Если звонивший подождёт ещё несколько гудков, телефон рухнет на кафельный пол.

Судя по настойчивости, с которой пытается выйти на связь звонивший, это точно настырный немец. Я видела, как однажды он четыре часа разгадывал головоломку и пока не нашёл все ответы, не успокоился.

Услышать его голос ещё один раз… Самый последний. Какой соблазн.

Тяну руку к телефону и тут же рывком убираю обратно.

Зачем? Чтобы ещё раз убедиться, как искусно он вешает на уши лапшу? Чтобы он понял, что не так уж я и обижена, раз взяла трубку? Решит ещё, что я сидела и ждала его звонка.

Хотя номер же неизвестный! Может, это звонят с работы, или сектанты, торгующие каталожной косметикой, или ещё кто-нибудь, чей номер у меня не записан. Я могу взять трубку без страха подмочить репутацию железной леди.

Решительно беру телефон в руки, но тот сразу же замолкает. С разочарованием смотрю на потухший экран и жалею, что так долго тянула.

Господи, ну почему у меня всё через одно место?

Только собираюсь сварить себе кофе и заняться тем, чем занималась последние двенадцать часов — самобичеванием, как телефон оживает вновь.

Принимаю вызов ещё до того, как слышу первый полноценный гудок.

— Ну, наконец-то! Я уже хотел объявлять тебя в международный розыск.

По венам стекловатой течёт жгучая боль. Как же я всё-таки я его люблю. Люблю! Люблю! Люблю!!!

Зачем я взяла эту чёртову трубку?!

Протяжно выдыхаю и надеваю маску показного равнодушия:

— Кто это? Свидетели Иеговы? Простите, я католичка.

— Амазонка, пожалуйста, давай встретимся и поговорим обо всём как взрослые люди. Я понимаю, что то, что ты могла увидеть в гримёрке можно расценить как угодно, но уверяю, всё не так, как кажется.

— И кредит со сниженным годовым процентом меня тоже не интересует!