Люби меня. (СИ)

  Отправил дочурку из спальни. Потому, как тело мое уже окончательно проснулось, вспомнило, что вот уже несколько часов не любило Эльфенка и потребовало сатисфакции.

  Эльфенок, смеясь, спряталась под одеялом, а я нырнул следом. Расположился удобнее, любуясь немного сонным, но улыбающимся личиком жены. Она протянула руку, провела по моей щеке.

  Теперь о сне и речи быть не могло. Перехватил любимые пальчики, прижался к ним губами. Вдохнул родной запах, думая, как же я ее люблю, эту светлую девочку, которая навсегда поселилась в моем сердце с самого первого вздоха, первой улыбки.

  -Знаешь, чего мне хочется больше всего на свете? - хрипло спросил я. Последнее время начал все чаще думать о пополнении нашего семейства. Очень, просто безумно хотел второго ребенка. Теперь, когда решил окончательно уйти из большого спорта и податься в бизнес, времени должно быть больше, поездки хотел свести к минимуму, они меня за столько лет ужасно достали. Надоело. Спорт и победы уже не приносили столько радости, как раньше. Сейчас мне куда приятнее было мыть посуду, убирать очередные 'сюрпризы' дочери, или просто лежать на диване, и слушать рассказы Диляры или Эльфенка, и обнимать их.

  Был уверен, процентов этак на девяносто девять, что моя идея о втором ребенке жене придется по душе. Сомнения, конечно, оставались, потому как рожать все-таки ей, а не мне.

  Мысли сразу испарились, как только ручка Эльфенка скользнула по моему животу. Так, что я там хотел сказать? Ах, да, ребенок! Озвучил просьбу, получил утвердительный ответ, крепкие объятия и веселый и счастливый смех.

  -Ой, - вспомнил я, отстраняясь на миллиметр, - Ты меня совсем отвлекла. Вот!

  Вынырнул испод одеяла, из кармана пиджака вынул продолговатую коробочку, в которой лежал подарок, купленный жене.

  -Вот, думаю, тебе понравится, - осторожно проговорил я. Не сомневался, что подарок понравится, вот только повод для него был не самым веселым. Несколько лет назад я едва не потерял любимую, так и не обретя ее. Воспоминания, горькие, сжимающие сердце и вынимавшие душу вернулись. Но я был им рад. Они не позволяли мне забывать, расслабляться, не позволяли воспринимать наше счастье как нечто должное, обыденное. Заставляли ценить каждый миг, проведенный с семьей.

  -Какая красота! - вздохнула любимая, и посмотрела на меня. Ее голос отвлек меня от раздумий. Положил голову на животик Эльфенка, смотрел на любимую. Понимал. Что она все правильно угадала, ничего не мог с собой поделать, но знал, что в моем взгляде есть грусть. Ибо тот день, когда увидел свою девочку в крови, врезался в память, страх, будто огнем выжег воспоминания о нем, оставляя неизгладимый след. Не говорил жене, но тот листочек, который я вынул из ее ладони в больнице в тот день, я до сих пор хранил. Листочек, с капельками крови моего сказочного Эльфа. Как напоминание о прошлом.

  -Грустишь? - спросила жена, разглаживая морщинки на моем лбу.

  -Немного, - не стал лукавить я, - Но и в то же время радуюсь, хвалю себя. Какой у тебя оказался сообразительный муж.

  Ведь и вправду, меня словно магнитом тянуло в тот сквер. Даже не стал подниматься в квартиру. Просто чувствовал, что мне нужно, просто жизненно необходимо увидеть любимую. И не зря торопился. Ведь опоздай я всего на секунду... Об этом я старался не думать. Я просто не представлял жизни без Эльвиры.

  -Муж, ты тогда не являлся моим мужем! - рассмеялась жена, а я окончательно убедился, что разговоры надо бы отложить на потом и приступить к более продуктивным занятиям. Например, продление рода Булатовых. В конце концов, мне жена сына обещала. А она всегда держала свое слово.

  Как выяснилось, слово моя любимая жена держит. Сказала - сын, значит, сын. Спустя десять месяцев у нас появился крохотный карапуз. Роды прошли еще быстрее, и, по словам Эльвиры легче, чем в первый раз. Вот только я этого 'легче и быстрее' совершенно не заметил. Как и тогда, я готов был разнести весь роддом по кирпичику. А все потому, что наученная прошлым опытом, жена запретила мне появляться в здании клиники. Пришлось нарезать круги вокруг роддома. Возможно, на ее месте я поступил бы точно также. Потому как мебель после рождения Диляры пришлось восстанавливать. Ну, не мог я ничего с собой поделать, зная, что моя малышка в нескольких метрах от меня страдает от боли. Пусть я не слышал ее криков, но буквально ощущал ее боль. Так что, даже примчавшийся отец и парни не смогли меня угомонить в тот раз. Чуток не рассчитал силы, а что делать? Я ж не виноват в том, что мебель у них не чугунная была.

  Когда мне разрешили появиться в палате жены, увидеть новорожденного сына и любимую, я уже не находил себе места от волнения и беспокойства. Зато, как только я появился на пороге палаты, будто камень с души свалился, будто крылья выросли, а сердце на миг замерло... и начало биться с удвоенной силой... нет, с утроенной, теперь оно билось для трех моих ангелов.