Люби меня всего (ЛП)

— Мам, мы можем поговорить о чём-нибудь ещё? — я бросил на неё мрачный взгляд, пытаясь молча выразить ей свои мысли. Хоть и с замешательством, она поняла намёк и решила, что нам нужно долить напитков, и ушла на кухню.

Разговор переключился на другие вещи, и, в конце концов, Орин снова успокоился. К девяти тридцати мы попрощались и отправились домой.

Когда мы шли к машине, солнце уже село. На небе начали появляться звёзды.

— Я так и не отвёл тебя к воде, — вслух заметил я, когда Орин открыл пассажирскую дверь.

— В другой раз. Я немного устал. Кроме того, — с усмешкой произнёс он, — кажется, пляж — это ваши с Коэном дела.

Вспомнив, как сильно Коэну понравилась наша поездка, даже когда я был сам не свой, я улыбнулся.

— Ты прав. Знаешь, он выглядит очень сексуально в «Спидо». Просто к слову.

Лицо Орина осунулось, и щёки залились таким тёмным оттенком румянца, что сияли в темноте.

— Я не хочу об этом говорить, — выдавил он и как можно быстрее сел в машину.

Я рассмеялся и сел рядом с ним. По его реакции я догадался, что откровенные плавки были найдены.

Я стал ночевать у Орина намного чаще с тех пор, как его выписали из больницы. Несколько ночей, когда я решал остаться в своей квартире, были случаями, когда я позволял себе перерыв. Зачастую это было, когда вперёд выходил Рид, и мы уставали друг от друга, или когда рядом был Тео. Мы с Тео хорошо ладили, но оба узнали, что это хорошая возможность провести время порознь.

Коув не появлялся со времён больницы. Орин рассказывал, что они регулярно разговаривают, и я мог только надеяться, что вместе они достигают прогресса.

Когда мы забрались в кровать, наши губы нашли друг друга, и мы разделили полчаса глубоких, страстных поцелуев. Мы всё ещё не заходили никуда дальше, и пришли к равновесию с вечерами менее интимных моментов.

Как только Орин скрутился рядом со мной, и мы нашли удобные позы для сна, я начал играть с его волосами, как делал каждую ночь.

— Как ты сбежал?

Я не думал, что нужно продолжать, и надеялся, что он меня поймёт. После неожиданных маминых вопросов, я решил, что сейчас лучшее время спросить. Я задумывался над этим долгое время, но слишком боялся озвучить.

Орин рисовал пальцами круги на моей груди.

— Я не совсем уверен. Эта часть мне не ясна. Думаю, это сделал Тео, но это было до того, как я обнаружил своё ДРЛ, так что я не знаю. По большей части моя жизнь — это размытое пятно, до шестнадцати лет. С тех пор я сам по себе. Живу здесь. Как до этого дошло — вроде как загадка. Я знаю, что тогда пытался добиться проживания в доме для инвалидов. Прыгал от одного доктора к другому, пока они ставили мне всевозможные диагнозы, от шизофрении до биполярного расстройства. Я знаю, они пробовали любые возможные лекарства, чтобы меня исправить, но помимо этого я мало что знаю. До шестнадцати лет всё просто тёмная дыра со случайными моментами ясности вперемешку. Не достаточно, чтобы сформировать должную картину.

Я стал отчётливо осознавать своё дыхание и его. В груди стало тесно, и сердце болело, пока я формировал следующий вопрос.

— Ты знаешь что-нибудь о своём детстве или всё… исчезло?

Он покачал головой на моей груди и крепче прижался к моему телу.

— У меня очень мало воспоминаний.

Может быть, это было к лучшему.

Глава 26

— Кофе готов? — крикнул из ванной Коэн.

— Да, и я уже налил тебе чашку.

Он вприпрыжку заскочил на кухню в узкой паре чёрного нижнего белья, с мокрыми и взъерошенными после душа волосами.

— Со сливками, без сахара? — спросил он, поднося чашку к губам, чтобы сделать глоток.

— Чёрт! — я забрал её, прежде чем он смог глотнуть, и вылил всё в раковину. — Не суди меня строго, вы, ребята, могли хотя бы кофе одинаковый пить.

Пока я переделывал его чашку, он встал позади меня и прижался своим почти обнажённым телом к моей спине, целуя мою шею.

— Нам нравится держать тебя в напряжении.

Так как я был в одних пижамных штанах, когда он прижался ко мне сзади, давление его полутвёрдого члена на мою задницу было более сильным.

Я поставил его чашку на тумбочку и потянулся рукой себе за спину, чтобы погладить его бедро и притянуть его ближе. Он поднялся по моей шее к уху и втянул мочку в рот.

— Клянусь, тебя невозможно удовлетворить, — выдохнул я.

Он хохотнул мне на ухо и поцеловал меня в висок.

— Хочешь ещё раз? У меня есть около часа до начала занятия. Я могу опоздать.

— Нет, — я отстранился от него и пошёл к холодильнику за сливками. — Ты не опоздаешь. Это важно для Орина.

Когда я развернулся, чтобы добавить в его кофе сливки, в награду получил сморщенный нос.

— С тобой не весело.

Я усмехнулся.

— Прошлой ночью ты говорил не это.

Он украл свой кофе и сделал несколько глотков, после чего вернул чашку на тумбочку. Он покачал бёдрами, демонстративно тряся задницей, пока уходил в коридор.

— Ладно. Видишь, что ты упускаешь?

Я не мог сдержать смех. Для Коэна жизнь редко была серьёзной. Его беззаботное поведение всегда вызывало у меня улыбку.

— Я не знаю, что надеть, — крикнул он из спальни.

— Как это вообще возможно? На прошлой неделе ты весь день провёл в торговом центре.