Люби, Рапунцель (СИ)

Песня завершилась. На затихающем звучании композиции Яков протянул ей руку и помог встать. Как только она дотронулась до него, тут уже ощутила, что что-то не так. Его голова была опущена, волосы полностью скрыли лицо, а плечи подрагивали, выдавая сбивчивость дыхания.

– Эй. – Она шагнула к нему. – Ты как?

Тишину взорвали аплодисменты.

Морщась от шума, Даня осторожно убрала волосы с лица Якова. Он крепко сжимал зубы, стараясь побороть мучительность собственных выдохов. На лбу дрожали капельки пота.

– Пере… – Он поднял взгляд на нее и тут же отвел в сторону. – Перестарался…

– Больно? – Аплодисменты начали затихать. Пространство зала заполнили голоса и шуршание одежд. Заметив, что Яков пошатнулся, Даня встала вплотную и подставила плечо под его склоняющуюся голову. Взмокший лоб прижался к ее шее, чуть трясущиеся руки обвили ее талию и сцепились в замок на ее пояснице. – Давай уведу тебя.

– Нет… – Яков судорожно выдохнул и медленно помотал головой. Распушившиеся волосы пощекотали щеку Дани и огладили ее руку. – Я хочу остаться…

«Прекрасно!»

«Красота какая!»

«Превосходно!»

Десятки восхищенных восклицаний доносились со всех сторон. Но Даня едва их слышала. Ее напряженный взгляд был сосредоточен на одной точке. Требовалось сделать верный выбор.

Времени оставалось все меньше. Пустой круг пространства, что некогда принадлежал ей и Якову, начал заполняться посторонними. Еще чуть-чуть, и их уединение будет прервано. Пара секунд, и кто-нибудь заметит, в каком состоянии Яков.

Можно тысячу раз ошибаться и глупить, но в некоторых вещах порой уверен на сто процентов. Так и Даня понимала, что Яков Левицкий скорее умрет, чем позволит чужим увидеть себя в настолько жалком свете.

– Какая экспрессия! Я в восторге.

Напрягшись до предела, Даня осторожно повернулась и на максимум скосила глаза. Эти ухищрения потребовались, чтобы остаться живым щитом между Яковом и внешним миром. Он продолжал бесшумно выдыхать в ее плечо и сильно кренился. Даня вложила немало сил в их маленькую иллюзию безмятежного объятия.

В паре метров от них стоял высокий мужчина в округлых очках. Пышная светлая шевелюра была прибита к макушке точно после меткой обработки верблюжьей слюной, а кремово-белый костюм так сильно обтягивал фигуру, что, казалось, стоит ему пошевелиться и – хрясь – какой-нибудь из шовчиков разойдется по двум разным берегам.

«Кто это? – Даня улыбнулась, а мысли лихорадочно заметались. – Можно ли быстро от него отделаться? Ничего, если проигнорировать все попытки вступить в беседу?»

– Жюри…

Взгляд метнулся к копне светленьких волос у плеча. Из-за того, что локоны полностью прикрывали лицо мальчишки, казалось, что к ней прижимается маленький зверек – пушистый и дрожащий.

«Шепнул «жюри». Значит, этот мужик из спонсоров. Наверное, Яков его по голосу узнал. Он ведь со всеми уже сконтачиться успел. – Даня вложила в натянутую улыбку еще больше доброжелательности. – Проигнорировать не получится».

– Согласен, Геннадий, великолепное выступление. – К прилизанному блондину присоединился низенький толстячок, округлая голова которого была усыпана рыжими кудряшками. В комплект к черному костюму прилагалась блестящая бабочка. – Я проникся.

«Еще один. – Даня ощутила новую волну напряжения, исходящую от Якова. Снова горячий выдох. Капля пота со лба Левицкого скользнула по предплечью. Он изо всех сил пытался восстановиться. – Даю тебе пять секунд…»

– Добрый вечер. – Она так и осталась стоять вполоборота, одновременно входя в роль. – Рада, что вам понравилось представление.

«Да, пусть думают, что этот спектакль был организован специально для них, – рассудила Даня. – Пускай эта версия потешит их самолюбие».

– Неимоверная красота. – К мужчинам присоединился третий – тот самый «мерзкий дядька», что попытался преследовать Даню как раз перед тем, как она наткнулась на Владимира. – И какое жаркое завершающее объятие. – Он многозначительно уставился на «замок» из рук Якова, уместившийся чуть выше девичьих ягодиц.

Улыбка едва не сползла с губ. От взгляда «дядьки» Даню пробрало от пяток до макушки. Очень хотелось развернуться, чтобы скрыть тыл, но Яков все еще не пришел в себя.

Пришлось чем-то жертвовать.

И Даня избрала жертвой себя.

– И кто же эта милая девушка? – Рыжий толстячок обратился к Дане, но видно было, что его уже одолевает любопытство: почему же Яков никак на них не реагирует.

«Черт…»

– Бу! – Оживший Яков игриво взмахнул руками. Затем обвел взглядом изумленные лица присутствующих и сложил на груди руки, скорчив при этом наигранно обиженную мордашку. – Так не пойдет. Вам следовало испугаться.

– Оу… уже боимся. Честно, испугались. – Блондин, которого толстячок назвал Геннадием, тоже мгновенно перешел на игривый настрой. – Ты очарователен, Яша.

– Да, да, мил до невозможности, – прокудахтал толстячок.

– Избаловать меня похвалами решили? – Яков провел рукой по лицу – ото лба вверх до макушки, закидывая туда целую копну волос и полностью открывая лицо. Уместил в одном жесте шаловливость и эротичность.