Люби себя, как я тебя

Катька сидела в своей комнате у раскрытого чемодана и выворачивала из него содержимое: свертки, книги, несколько каких-то каменьев.

— Смотри, какая красота!

На дне лежали листы картона с этюдами.

— Ой, чуть не забыла! — Она полезла рукой под картонки, пошарила там и достала газетный сверток. — Внимание! — Взялась за угол, взмахнула рукой, и из свертка выпорхнули сиреневые бумажки.

Лера не сразу сообразила, что это.

— Здесь — тыща. Без одной бумажки.

Это были двадцатипятирублевки.

— Катька, ты ненормальная! Это ты вот так через полстраны везла тысячу?!

— Вот еще! Везли паровозики, а таскали джентльменчики.

— А из Москвы? Ты что, в багаж так и сдавала?..

— Из Москвы я тоже на паровозике. Я остаю-у-усь…

— А в телеграмме — прилетаю…

— Ты, Валерка, все слишком буквально понимаешь. Я на крыльях счастья летела, а ты — самолет… Я остаю-у-усь в родном Петербу-у-урге… — Она кружилась, вальсируя, по шелестящим бумажкам, словно это были опавшие листья.

— Кать, давай соберем.

— Успеем. Можно подумать, у тебя всю жизнь полы были устелены деньгами. Ля-ля-ля-ля-а-аля…

— А кому ты собираешься нарожать кучу детей?

Катька вскочила на тахту, задрала полы махрового халата:

— Да разве с таки-и-ими траля-ля нога-а-ами я мужа себе-е-е тря-ля-ля не найду-у-у?..

Вдруг она осела, замолчала и словно увяла. Послышалось всхлипывание.

Вот так всегда. Лера подошла к ней и погладила ее по голове.

— Ну что ты, Катюш?..

Раздался телефонный звонок. Катька вскочила, как от удара током. Широко раскрытыми зареванными глазами, приоткрыв рот, она смотрела в дверь на телефонный аппарат, висевший в прихожей на стене.

Лера сняла трубку:

— Да?… Сонечка, привет!.. А что такое?… Ой! Прости, запамятовала, поздравляю!.. Ну разве так можно — врасплох?… Нет, не смогу, Катька прилетела, то есть приехала… Завтра?… Хорошо, завтра на объедки!.. С Катькой… Хорошо, Сонечка. Спасибо. Всем привет… До завтра.

Катька уныло сметала в кучу деньги носком тапки.

— Сколько нашей Сонечке? Ах да, мы же ровесницы. У нее по-прежнему двое? Или четверо уже?

— Пойдем чай пить.

Катька остановилась в прихожей перед зеркалом. Долго рассматривала и растягивала лицо. Потом взяла Лерину помаду, нарисовала себе рот от уха до уха и два пятна на щеках. Села на тумбочку, свесив руки между колен.

— Лер… Гарри Анатольевич не звонил?

— Что ты говоришь? — крикнула Лера из кухни, хотя прекрасно слышала вопрос.

— Да так, ничего.

— Чай где будем пить, Катюш?

— Можно в кухне.

— Тогда неси бутерброды.

Катька потащилась в комнату. В прихожей она вдруг хлопнула себя по лбу.

— Лерка! Что я привезла! Чуть не забыла!

Через некоторое время она появилась в дверях с бутылкой вина и тарелкой с бутербродами. В этот миг раздались первые аккорды пинкфлойдовского «Wish you…».

Катька, забыв про свою размалеванную физиономию, рассказывала:

— Где, ты думаешь, я это взяла? — И дальше, перебивая саму себя: — Я оформляла клуб геологам. Под Красноярском… Я, кстати, там и тыщу заработала… Там дед один был. Ой, он, конечно, не дед, но так его все зовут — дед Бен, в смысле — Вениамин… Лерка! У него глаза!.. Ладно, потом… Так вот, у них в этом клубе был новогодний бал. Меня — умрешь! — Снегурочкой сделали. А деда Бена — естественно, Дедом Морозом… Они мне, между прочим, и за этот бал заплатили — довольные были!.. Я им еще галерею их портретов сделала. Тридцать восемь человек! Представляешь? И за них хотели заплатить. Но я не взяла… Так они, когда я уезжала, мне провизию всякую совали: сгущенку, тушенку… Но я же не вол… Там в сумке или в чемодане что-то лежит… Ой! А о чем это я тебе?.. А! Я говорю им: не нужны мне сокровища земные, подарите мне одну пустяковину. А дед Бен сразу: стоп, Котик! — он меня Котиком звал — я щас, говорит. И приносит мне… Свою любимую. Запиленная, правда, но — фирма! Я говорю: дед Бен, а что ж вы-то слушать будете?.. Он пил раньше страшно, от семьи ушел… Я тебе потом расскажу… и вдруг раз! — и бросил. А как крутить его начинает — идет в рубку и «Пинк Флойд» ставит, раз за разом, раз за разом… А он мне говорит: найдем, Котик, что-нибудь, найдем… Лерка! Какие у него глаза!.. А ты где Рабингранат нашла?..

— Это от Гарри… Анатольевича, — сказала Лера самым будничным тоном, доставая с подоконника наполеон.

Катька на миг превратилась в соляной столб. Но быстро отошла, только глаза стеклянными остались.

— Что вы говорите?! Так прямо купили-с и принесли-с?..

— Мы в гастрономе случайно встретились на днях.

— И что-с они?.. Как поживают-с?

— Мы не говорили ни о чем. Он о тебе спросил. А мне и сказать нечего, кроме как про новогоднюю открытку.

Музыка затихла. Катька вышла и долго не возвращалась.

Лера вошла в комнату. Та сидела на подлокотнике кресла и стирала салфеткой помаду со щек.

— Катя, скажи мне, это у вас любовь? — осмелилась Лера впервые.

— Валер, не надо.

* * *

Вечером приходила баба Марина. Катька снова ожила и рассказывала о своих приключениях, хохоча и изображая в лицах всех подряд. Баба Марина тоже много смеялась, изредка вставляя что-нибудь вроде: ну ты и арти-истка! или: не пугай меня, детка!