Любя, гасите свет

– Вы о чем-то умалчиваете, Вита, – сказал он хмуро. – Ваш образ жизни и ваша квартира… Чего вы от меня хотите? – вырвалось у него.

– Еще раз говорю: мне повезло. Я удачно продала несколько квартир. Инвестировала в строящееся жилье в нулевые годы. Работала в банке. У меня прекрасное образование, экономическое. Я всю жизнь делала карьеру, потому и замуж не вышла. И друзьями не обзавелась, потому что некогда было. А теперь я свободна, богата и чувствую некую пустоту в своей жизни. Да, я не умею заводить друзей. Так научите меня! Это все, чего я хочу.

Сергей посмотрел на меня недоверчиво. Усмехнулся криво:

– У меня не столь выдающаяся биография. Приехал в Москву из провинции, бизнес начинал с друзьями, с нуля, почти прогорел, но потом удачно женился. Отец Лены работал когда-то с одним дипломатом. Теперь уже бывшим. Крутой был мужик, везде у него схвачено, пробивной. Меня пристроили в холдинг его сына-банкира. Потом этот холдинг развалился, банк лопнул, владелец сбежал за границу, но я успел отделиться. Пустился, так сказать, в свободное плавание. Вот уже года три как плаваю. – Он тяжело вздохнул.

У меня перед глазами что-то вспыхнуло. Память моментально проснулась. Новый год. Банкет в одном из огромных павильонов на ВВЦ. В холле бьют шоколадные фонтаны, и струится золотистое шампанское. Оно и вина льются рекой. Хохочущий народ обмакивает в шоколадные струи свежую клубнику и ананасы. Наш холдинг подводит годовые итоги и позвал всех своих партнеров отпраздновать успех. Макс в смокинге, на сцене, толкает тронную речь. Зоя на правах жены сидит с ним за одним столом, по правую руку. А я…

У самой сцены есть еще один вип-столик, за которым расположился топ-менеджмент. Из женщин я одна. Все прочие – это не сотрудницы, а жены и любовницы. На мне платье для коктейля, вечерние я не люблю, в вечернем, в пол, Зоя. Мы обе в черном, только на мне это выглядит как траур, а на ней – верх элегантности. Может быть, все дело в длине и крое? Левое Зоино плечо обнажено, отчего она похожа на греческую богиню. У меня обнажены колени, это пристало шлюхе, которая привыкла продавать свои прелести. Мне бы, дуре, нанять какого-нибудь смазливого мальчика в эскорт-услугах и зажечь на танцполе. Но я никогда не любила танцевать. Зоя косится в мою сторону и презрительно улыбается. Мое положение почти что вызывающе. Куда после банкета поедет Макс?

Я была тогда слишком занята собой, чтобы обратить внимание на приглашенных. Столики, за которыми расположились наши партнеры, были повсюду, и на втором этаже тоже. Возможно, что супруги Мамаевы сидели именно на втором этаже. Я ушла очень рано, потому что Зоя была великолепна. Макс потом злился:

– Куда ты подевалась? Я хотел кое-что с тобой обсудить. Ты видела Лещинского?

– У меня голова заболела.

Не говорить же ему, что у меня тоже есть комплексы? Я навсегда останусь, увы, лишь любовницей. И мне никогда не носить с таким достоинством бриллианты, с каким их носит Зоя. Ноги у меня длинные, а вот шея короткая. Зоя смотрит на меня с презрением, и она права.

Я в ту ночь накачивалась шампанским дома, в гордом одиночестве, а Лена с Сергеем наверняка зажигали на танцполе под песенки американской поп-дивы, приглашенной Максом на этот новогодний банкет за бешеные деньги. И мы с Мамаевыми тогда не встретились. А встретились в парке через несколько лет. Зато я знаю гораздо больше. Про банк, который лопнул, и про холдинг, который лично помогла затопить. Потому что на плаву он больше не держался. Всегда есть проигравшие, а есть и выигравшие, даже во время затяжной процедуры банкротства. Я посмотрела на Сергея и почувствовала нечто вроде укола совести.

Зато мы помирились. Я незаметно перешла в атаку. Заговорила о книгах, потом, поняв, что это ему неинтересно, о фильмах.

– А вы что занимательного посмотрели за последнее время, Сергей? Какими фильмами увлекаетесь?

– Мультиками, – криво усмехнулся он. – «Красавица и чудовище», прекрасный фильм, не правда ли? Вот на него я и ходил. Вита, у меня трое детей. – В его голосе мне послышалась затаенная тоска. – Диане тринадцать, сложный возраст. Переходный. А Даньке семь. Первый класс, так что сами понимаете. – Он тяжело вздохнул.

– Для себя жить некогда, – осторожно сказала я. – Понимаю.

– Вот такие у нас с вами разные жизни.

– Бейте уже. – Я невесело рассмеялась. – Вы живете для детей, а я для себя. У вас все мысли только о них, ваши интересы – это их интересы. А я сижу на миллионах, которые за всю свою жизнь не в состоянии потратить, и бешусь с жиру.

– Я так не говорил.

– Потому что вы человек неглупый. С чувством собственного достоинства. Но неужели же вы тогда не понимаете, что жена вас использует? Вы ей кругом должны. Пристроились в бизнес благодаря ее связям, она вам родила троих детей, ведет домашнее хозяйство, всю себя отдает вам и детям.

– Так ведь это замечательно!

– Тогда почему у вас голос такой грустный?

Он сердито подхватил канистры с водой и направился к лестнице. Даже мне не предложил помощи. Это прекрасно. С безликой вежливостью мы покончили.