Любя, гасите свет

Ощущение было такое, что человек вышел буквально на пять минут. В кухне на столе мы увидели засохшую пиццу. Она ведь тут три месяца простояла, если не больше. Но не сгнила, не заплесневела, а засохла. А лучше сказать, остекленела прямо. Хоть в музей ее, в качестве экспоната. «А вот, господа, чем питались наши предки в начале двадцать первого века». Я аж передернулся: из чего они ее делают, интересно? Я ведь тоже иной раз пиццу заказываю! Больше никогда не буду этого делать!

– Ну и что дальше? – спросила тетка из ТСЖ, оглядывая кухню.

Трупа здесь не было, и в квартире тоже, когда мы ее всю обыскали на предмет криминала. Ни следов крови, ни следов борьбы и вообще насилия. Пропал человек, и все. Как сквозь землю провалился.

– В полицию надо идти! – решительно сказала Софья. – Заявление писать.

– Так-то оно так. Странно все это. – И председательша подозрительно оглядела пиццу, словно хотела отыскать в ней яд кураре.

– Ничего странного.

И Софья решительно направилась к мойке.

– Видите? – спросила она, открыв дверцу под ней. – Пустая бутылка.

– И что?

– Барановская, по словам ее соседки, выпивала. Видимо, в день своего исчезновения Виталина Сергеевна с утра накачивалась спиртным. Потом решила перекусить. Заказала пиццу. А когда ее привезли, выяснилось, что вино в доме закончилось. И Барановская выскочила в ближайший магазин за спиртным. Даже свет не стала выключать, уверенная, что вернется через пять минут. Ее машина осталась в гараже, значит, ехать Барановская никуда не собиралась.

– А может, ей позвонили по телефону? – Мне не хотелось остаться в долгу. У меня с логикой тоже полный порядок.

– Тогда бы она выключила свет, – резонно возразила Софья. – Встреча, коли ее назначили, предполагает долгое отсутствие. Нет, я уверена: хозяйка квартиры выскочила именно в ближайший магазин.

– И в магазине ее убили? – хмыкнул я. – Спрятали в фарш для котлет.

– Качалов, заткнись! – Софья аж передернулась.

Пришел участковый. Спросил:

– Ну, что?

– Хозяйка пропала, – поморщилась председательша.

– Блин, – сказал он. То есть, не блин, конечно, а как они все говорят, когда проблемы. Проблем не хочет никто.

Мы с Барановым поехали в ближайшее отделение полиции подавать заявление. Там нас долго и с пристрастием допрашивали. Суть всех этих вопросов сводилась к следующему: за каким чертом нам все это нужно? Я понял, что Сонькины фантазии к делу не пришьешь, они только все испортят и перевел все в плоскость материального:

– Бесхозной осталась куча квартир и машина марки «Бентли». Деньги, понимаете?

– А-а-а…

Про деньги он понимал. Про деньги все понимают. Живо принялся строчить протокол. Когда мы его подписали, сказал:

– В общем, так. Составим план оперативно-розыскных мероприятий, запросим морги насчет бесхозных трупов. Судя по всему, когда она исчезла, у нее не было при себе документов.

– Ее паспорт дома лежит, – кивнула Софья. – И водительские права.

– Черт знает что. Сгинул человек в центре Москвы. И никто его не хватился.

– Она была одинокой.

– Но были же у нее подруги?

– Судя по всему, не было. А родня вот только сейчас хватилась. – Я двинул Кольку Баранова локтем в бок.

Тот вздрогнул и кивнул. Вообще, последние два часа Колька был в ступоре. Как только въехали в Москву, так он и остекленел, Баранов-то. На лицо был абстинентный синдром и страх перед представителями законной власти. Колька даже на опохмелку не просил, так его прибило. Я понял, что надо выводить его из этого состояния и повел нас всех в ресторан. За счет клиентки, разумеется, потому что у меня денег на рестораны нет. К моему удивлению, и тут Сонька согласилась охотно. Без слов отстегнула бабки.

Она вообще последнее время вела себя странно. Бросала на меня загадочные взгляды и тайком вздыхала. Я заподозрил, что Софья недовольна моей работой и хочет уволить, потому удвоил свои старания: сестренки уже спросили про платья. Заказал Баранову водки и принялся промывать ему мозги.

– Ты пойми, – внушал я Николаю. – У тебя дети. Их надо учить.

Я невольно вздохнул, представив себе Колькиных отпрысков в коридорах МГУ. Хотя, Барановская-то была вундеркиндом. Вдруг это у них наследственное?

– Ты можешь сдавать ее квартиры, а можешь их продать. – Я сурово посмотрел на свежеиспеченного миллионера. Потому что Барановская пропала: факт. А имущество ее осталось. Кому-то же это все должно перейти? Других наследников нет, кроме этого алкаша. Я невольно еще раз вздохнул. – «Бентли» тоже лучше продать. Ни к чему тебе это. Купишь джип. Джип хочешь?

– Ага, – кивнул Николай. – Слышь, Клим? Я здесь жить не хочу.

– Не живи, – сказал я милостиво и кивнул на Софью: – Вот она хочет.

– Ага.

– Тебе повезло: на твою квартиру уже есть покупатель. – Я подлил ему еще водки. Не то чтобы я его спаивал, но трезвому алкоголику втолковать что-либо невозможно.

– А где я буду ночевать? – жалобно спросил он. – Слышь, Клим? Отвези меня домой.

– Нет, – сказал я жестко. – Пока дела не сделаем, будешь жить здесь.

– Сдурел? И как же я буду тута жить? Я ж никого здесь не знаю!

– Пусть жена к тебе приедет.