Любя, гасите свет

– Согласно показаниям Корнеева, изложенным в его предсмертной записке, труп он зарыл в землю за дровяным сараем, а сверху для маскировки навалил досок. Идемте, – сердито сказал следователь, который приехал гораздо раньше нас и успел замерзнуть. И зашагал к вышеупомянутому сараю. То есть, попытался, потому что тут же увяз в глубоком снегу и с чувством выругался. А вы попробуйте сами выехать на место происшествия зимой, если это место находится в дачном поселке!

Больше всего мне сейчас хотелось горячего чаю, да и всем остальным, похоже, тоже. Но мы приехали работать, и отступать нам было некуда.

Поскольку Баранов должен был опознавать труп на правах родственника, нас с Софьей взяли в понятые. Мы ведь видели Барановскую только на фото. Больше здесь, в дачном поселке, похоже, никого не было. Из домовладельцев. Зима.

Честно сказать, пришлось нам в этот день нелегко. Да чего там! Просто-таки невмоготу поначалу было! Сначала расчищали дорогу, чтобы машины могли проехать к дровяному сараю. Снегу в эту зиму навалило, дай боже! Потом выяснилось, что и земля здорово промерзла. Ее не копали, а долбили.

– Э нет, так не пойдет! – вытер пот со лба главный эксперт, весь взмокший от волнения, несмотря на холод. Приехало их сюда до черта, целая бригада. А вы как хотите? Убийство! – Мы можем нанести останкам потерпевшей невосполнимые повреждения. Как мне потом с ними прикажете работать?

– А что ты предлагаешь? – тяжело вздохнул следователь.

– Надо вырезать кусок грунта и для начала его разморозить. А потом аккуратно, где руками, а где и кистью счистить грунт с останков.

– А если его здесь нет? Трупа-то?

– Есть! – раздался вдруг пронзительный мальчишеский голос. Один из полицейских оказался особенно зорким. – Сапог! Женский, похоже!

– Всем стоп! – закричал следователь. – Вроде нашли.

Колька икнул и попятился назад. Потом, во время опознания, он пару раз отключался. И один раз его вырвало. Соньку я туда вообще не пустил, в морг, где тело Барановской освобождали от грунта. Зато оно неплохо сохранилось из-за холодов. Вскоре после того, как труп закопали, ударили ранние морозы. Зарыли его неглубоко, похоже, что наспех. Лишь бы избавиться от главной улики. И тут уж ничего не попишешь. Если бы Корнеев не убивал Барановскую, откуда бы ему знать, где ее труп?

– Она, – сказал наконец зеленый от мучившей его тошноты Колька. И, не выдержав, попросил у патологоанатома спирту.

Тот сжалился, да и мне предложил:

– Не хочешь выпить, парень? Работа у нас специфическая, а ты, я вижу, непривычный.

Я мотнул головой, отказываясь от выпивки. Баранову, кстати, не очень-то и поверили. Тело его родственницы, которую он давно уже не видел, четыре месяца пролежало хоть и в мерзлой, но все ж таки земле. Поэтому сразу назначили генетическую экспертизу. Материал для которой взяли в квартире у Барановской, а заодно и у Кольки, с целью установления родства.

Но это все технические подробности. История эта нас с Софьей порядком измотала.

– Я больше никогда не смогу ходить мимо этого дома! – сказала она с отчаянием, когда мы наконец подписали протокол. Осмотр места нахождения трупа и все такое.

– А я с работы уволился, – выпалил я. – Извини, но я сказал, что сделка сорвалась. А поскольку в последнее время я редко появлялся на работе…

– Правильно сделал. – Она кивнула.

Это было еще до того, как мы с Барановым вслед за грузовиком, в котором везли кусок мерзлого грунта с телом Барановской, поехали в морг. Мамаев тоже был на опознании. Но поскольку его роль в этом деле была весьма сомнительна, и не он подал заявление о пропаже, его показаниями не ограничились. Привлекли ближайшего родственника.

Кстати, Мамаева не рвало. Он просто беспрестанно курил. Я никак не мог понять свои чувства: симпатичен мне этот человек или нет? Осуждаю я его или оправдываю?

А точку в «квартирном вопросе» поставил Колька Баранов. Через три дня он позвонил мне, к моему огромному удивлению, абсолютно трезвый, и смущенно сказал:

– Ребята, зайдите.

В квартире он был не один, а с женой Машей. До сих пор она не очень-то верила в наследство, но теперь, когда можно уже было его открывать у нотариуса, объявилась.

– В общем, так. Мы тут это… – Баранов посмотрел на жену, и та, молча, кивнула. – Объявление под дверью нашли. Вот.

Я взял со стола валявшуюся среди апельсиновых корок и грязной посуды бумажку, где на принтере с явно умирающими картриджами было отпечатано, что некая фирма «за хорошие деньги» снимет квартиру в этом доме для «своих иностранных сотрудников».

– Мы туда уже позвонили, – с гордостью сказал Колька. – Мария звонила. Жена. Они пятьдесят тысяч в месяц предлагают! Вы только подумайте, ребята! Пятьдесят тысяч! В месяц! – с придыханием сказал он. – Это ж такие деньжищи!

Мы с Соней переглянулись. Это было до смешного мало для квартиры такой планировки и площади и в таком престижном районе. Но это уже не наши проблемы.

– Итак, вы отказываетесь от моих услуг, как риелтора? – сурово спросил я.