Любящие

– Простите, сандальфон, – сказал Хэл, – Но ведь это неизбежно. Разве Впередник не предсказал в своем «Времени и мировой линии», что такая планета будет найдена? По-моему, на пятьсот семьдесят третьей странице.

Макнефф хмыкнул и сказал:

– Рад, что изучение первоисточников оставило в вас такой глубокий след.

«Еще бы не оставило! – подумал Хэл. – И не единственный. Порнсен, мой АХ неразлучный, порол меня за каждый плохо выученный урок. Мастер был оставлять глубокий след. Почему „был“? Есть. Я подрос и карьеру сделал, и он тоже: где я, там и он. В детском садике был мой АХ. И в интернате оказался он же, хотя я думал, что уж там-то от него избавлюсь. А нынче он мой участковый АХ. Не кто иной, как он, мне эту поганую СН выводит».

И тут же сам себе строго возразил: «Не он, а я, и только я, в ответе за все, что со мной происходит. Если у меня плохая СН, значит, сам до этого довел, мое темное начало. Сгину – так исключительно потому, что сам достукался. Прости мне, Сигмен, мои мысли антиистинные!»

– Еще раз прошу прощения, сандальфон, – произнес он вслух. – Не обнаружила ли экспедиция свидетельств пребывания Впередника на той планете? А может, хоть это и превыше всех желаний, сам Впередник там нашелся?

– Нет, – сказал Макнефф. – Хотя это и не значит, что таких свидетельств там в принципе не имеется. Экспедиции предписывалось произвести беглую оценку природных условий и с тем вернуться. Не вправе вам сказать, в скольких световых годах эта звезда отсюда, хотя в этом полушарии по ночам вы можете наблюдать ее невооруженным глазом. Если пойдете к нам добровольцем, вам будет сообщено, куда мы направляемся, после отбытия корабля. А он отбудет в ближайшее время.

– Вам нужен дополнительный лингвист? – спросил Хэл.

– Корабль огромен, – сказал Макнефф, – но мы берем столько военных и столько спецов, что лингвиста можем взять только одного. Нам представили на рассмотрение список спецов по вашей части из числа «ламедников» с безупречным образом мысли. К несчастью…

Хэл ждал. Макнефф на ходу помолчал, нахмурился и наконец сказал:

– К несчастью, существует только один ШПАГ – «ламедник» – лингвист, но он слишком стар для такой экспедиции. И, следовательно…

– Тысяча извинений, – сказал Хэл, – но я только сейчас об этом вспомнил. Я ведь женат.

– На борту «Гавриила» женский персонал исключен, – сказал Макнефф. – Если доброволец, участник экспедиции, женат, он автоматически получает развод. Так что…

Хэл чуть не задохнулся.

– Развод?

Макнефф развел руками, как бы оправдываясь.

– Ваше чувство протеста мне понятно. Но, внимательно исследовав «Талмуд Запада», мы, уриелиты, пришли к выводу, что Впередник, предвидя эту ситуацию, высказал соображение о допустимости развода в данном случае. В данном случае он неиз бежен, так как супруги будут находиться в разлуке свыше восьмидесяти земных лет. Естественно, Впередник высказался о допустимости развода в скрытой форме. В своей великой и достославной мудрости он позаботился о том, чтобы наши враги израильтяне оказались не в силах проникнуть в наши планы.

– Я даю добровольное согласие, – сказал Хэл. – Сандальфон, я весь внимание.

Шестью месяцами позже Хэл Ярроу стоял под куполом смотрового зала «Гавриила», не сводя глаз с земного шара над собой, сжавшегося до размеров глобуса. В зоне видимости находилось ночное полушарие, но над мегалополисами Австралия, Япония, Китай, Юго-Восточная Азия и Сибирь стояло зарево огней. Будучи лингвистом, Хэл называл эти сияющие пятна и дуги по языкам, на которых там говорили. Австралия, Филиппинские острова, Япония и Северный Китай, которые входили в Союз ВВЗ, имели американоязычное население.

В Южном Китае, в Юго-Восточной Азии, в Южной Индии и на Цейлоне, которые составляли Малайскую федерацию, в ходу был язык «базар».

В Сибири говорили по-исландски.

Хэл мысленно повернул глобус побыстрей, и представилась Африка, где на юг от Сахарского моря говорят на суахили. По берегам Средиземного моря, в Малой Азии, в Северной Индии и в Тибете родным языком был иврит. В Южной Европе, между Республиками Израиля и исландоязычными землями к северу, пролегала неширокая, но протяженная территория, которую называли Пограничьем. За Пограничье последние двести лет шел спор между Союзом ВВЗ и Республиками Израиля, постоянно грозивший вой ной. Ни та, ни другая сторона не собиралась отказываться от своих претензий, но не хотела и предпринимать шагов, которые могли бы привести к повторению Апокалиптической битвы. А на практике это сводилось к тому, что Пограничье существовало как особая нация, даже со своим правительством (никем не признаваемым вне своих рубежей). Граждане этой нации говорили и по-исландски, и по-американски, и по-еврейски и завели себе особый новый язык, так называемый «линго», жаргонную смесь из всех имеющихся, но с таким упрощенным синтаксисом, что все правила занимали не больше полустранички.