Любил ли фантастику Шолом-Алейхем? (сборник)

Темза у Морриса – символ Англии, одно из самых важных воплощений Englishness, «английскости». Сама же новая, обновленная Англия предстает в описании Морриса как утопия не столько политическая, социально-философская (в отличие от книги Томаса Мора или «Новой Атлантиды» Фрэнсиса Бэкона), сколько поэтическая.

Примечательно, что в изображенном Моррисом мире царит коммунизм, т. е., высшая, по мнению писателю, форма социализма, когда человек обретает свободу, неограниченные возможности для раскрытия всех своих творческих способностей. Но мы видим почти повсеместное отсутствие интеллектуальной жизни. И хотя для этих людей, по их словам, очень важны книги, все же книжная культура не занимает в их жизни сколько-нибудь приметного места, для них главное – окружающий их мир, природа, частью которой они ощущают себя.

В будущем нет школы как общественного института – для жителей нового мира гораздо важнее общее развитие подростка, его раннее приобщение к жизни социума. Хотя детям разрешают читать с четырех лет и они имеют возможность овладеть иностранными языками, чтение их не очень привлекает – да и взрослые не стремятся поощрять это увлечение. Считается, что в вопросах образования ребенку надо предоставить свободу выбора. И дети пользуются такой свободой, предпочитая иные занятия. Они с раннего возраста умеют плавать, ездить на лошадях, выполнять различные хозяйственные дела, от приготовления пищи до плотницких работ.

И сами взрослые либо читают очень мало, либо не читают вообще – более того, они вообще дурно образованны, кругозор их ограничен, знания о мире скудны, но, судя по всему, они это просто не понимают. И хотя в новой Англии есть и ученые, и писатели, и деятели искусства, число их невелико, деятельность не особенно заметна, а популярность этих интеллектуальных занятий явно невысока.

На тех, кто занимается наукой, смотрят как на чудаков – подобно тому, как смотрели представители фамусовского общества в «Горе от ума» на тех, кто сторонился светских развлечений и карьерной пользы. Одного из действующих лиц романа все соседи считают книжным червем и «презирают за неумелость в физической работе [91] . Другого, который занимается сочинением романов, жалеют как человека, занятого мало кому нужным делом – не осуждая, но лишь снисходительно удивляясь тому. Книг издается мало, и выходят они очень небольшими тиражами. Типографское дело приходит в упадок.

«Вести ниоткуда» – первая в истории мировой литературы коммунистическая утопия. История дала ответ, возможно ли в принципе построение государства на тех общественных и политических принципах, что описаны в книге. И очевидно, что Моррис-художник берет в романе верх над Моррисом-политическим мыслителем. А художественные просчеты «Вестей…» обусловлены слабостью, а потому неубедительностью политических идей писателя.

На Западе с конца XIX в. роман «Вести ниоткуда» считался самой известной и популярной книгой Морриса. Оскар Уайльд написал Моррису восторженное письмо, благодарил за присланный экземпляр романа и закончил письмо примечательными словами: «Я полюбил ваши книги с отрочества – и буду любить их всегда» [92] . Так же, по сути дела, роман оценивался и в XX в. – например, в таком авторитетном издании, как «Путеводитель по английской литературе» под редакцией Маргарет Дрэббл, романе говорится как об одном из «самых замечательных творений писателя» [93] .

Советское литературоведение не только объявило коммунистическую утопию «Вести ниоткуда» бесспорным главным творческим достижением Морриса. Сам писатель стал своего рода козырной картой в дискуссиях о путях развития западного искусства – судьба Морриса служила примером, как говорилось в те годы, «действенной силы социалистических идей». Это утверждалось практически во всех работах о Моррисе, выходивших в Советском Союзе [94] .

А. А. Елистратова в статье «Вильям Моррис и Роберт Трессел» приводит слова из выступления на конференции в защиту национальной культуры английского народа, организованной по инициативе Коммунистической партии Великобритании: «Величайший англичанин XIX века, наследником которого являются наше движение и наша партия» [95] . Вообще по страсти, с какой коммунистическая печать Великобритании, подобно ярмарочному глашатаю, «столбила» за «собой» Морриса, она вполне могла бы быть сравнима с рапповской критикой 1920-1930-х годов, усердно защищавшей «своих» от «чужих». Вот, например, пассаж из газеты «Дейли Уоркер», органа ЦК Великобритании: «Моррис был великим англичанином, великим художником и дизайнером, великим революционером, – называвшим себя коммунистом» [96] .