Любил ли фантастику Шолом-Алейхем? (сборник)

В сущности, у них не было никакой иной задачи, кроме как обеспечивать бесперебойную работу аппаратуры. Жизнь в течение столетий без смысла и цели привела в конце концов к психической и физиологической деградации; потеря контакта с реальностью разрядилась вакханалиями, разгулом низменных инстинктов, убийствами. Одичание экипажа и последовавшее самоистребление обитателей «Аверна» – символ неминуемой разрушения сообщества, замкнутого самое на себя.

Впечатляюще решает Олдисс тему предупреждения, рисуя последствия ядерной войны между Землей и Марсом, также заселенным землянами. …Гигантские пожары, вызванные ядерными взрывами, начали выделять в атмосферу колоссальное количество сажи, пепла, ядовитых газов. Сплошные облака этих мельчайших частичек закрыли доступ солнечной радиации. Нарушился тепловой баланс планеты, температура на ее поверхности в течение нескольких дней понизилась на 30–50 градусов. Климатическая катастрофа вызвала гибель той части флоры и фауны, которые уцелели во время ядерной бомбардировки. Лишь спустя три тысячелетия на Земле появилась жизнь…

Прямое следствие ядерной войны – гибель земной цивилизации и самой жизни на Земле. Впервые, пожалуй, в современной фантастической литературе эта мысль выражена не только с большой художественной силой, но и столь научно обоснованно. Здесь Олдисс исходил, судя по всему, из концепции «ядерной зимы», разработанной в 1980-е гг. российскими и западными учеными, выступавшими против ядерной угрозы [255] . Картины последствий ядерной войны опираются на достижения современной научной мысли, разработавшей математическую модель возможной катастрофы и показавшей ее глобальность, что придает антимилитаристской направленности романа силу научного документа.

Но Олдисс не завершает трилогию мрачной картиной выжженной Земли. Планета спаслась – и при описании того, как это произошло, Олдисс опирался на теорию английского биолога Джеймса Лавлока, автора работы «Гея: Новый взгляд на жизнь на Земле» [256] . Суть теории в том, что все живое на Земле, совокупность ее флоры и фауны представляет собой саморегулирующееся единство, названное ученым по имени древнегреческой богини Геи. В романе Гея – своего рода дух биосферы возрожденной планеты, на которой вновь возникает человеческая цивилизация, построенная, по мысли автора, на принципах полного равенства всех людей, отсутствии насилия в любых формах и полном слиянии с природой. А идея эмпатического (эмоционально-психологического) контакта между Геей, возродившей Землю в восьмом тысячелетии, и душами умерших обитателей Хелликонии нужна автору для утверждения мысли о всеобщности идеалов добра и справедливости во Вселенной.

Олдисс не идеализирует своих героев, показывая в них и высокое, и низкое, и добродетель у писателя побеждает далеко не всегда, но он не стремится никогда выносить героям приговор, более того, подчеркнуто отказывается от того, чтобы дать их поступкам какую-либо нравственную оценку. Цель автора иная – попытаться увидеть в человеке его лучшие свойства, подлинно человеческое, то, что делает человека человеком.

Милосердие и предательство, доброта и коварство, самоотверженность и лицемерие, мужество, верность, честь – все эти свойства человеческой натуры присущи героям трилогии. Суровые испытания выпадают на их долю: разлука и потеря близких, нашествия врагов, стихийные бедствия, пандемии. Пройдя через физические страдания, одиночество и унижения, отчаяние и тоску, герои Олдисса не просто сумели выстоять, но и победить, оказавшись сильнее не только в схватках в природой и внешними врагами, но прежде всего с самими собой.

Суть трилогии – без сомнения, одного из наиболее значительных произведений в мировой фантастике XX в. – история борьбы человека за освобождение от мрака и невежества, духовной униженности, защита и утверждение человеческого достоинства… К этим книгам Олдисса полностью подходят замечательные слова Станислава Лема, сказавшего, что он пишет о земном, но одевает его в «космические одежды» [257] .

За полвека работы в литературе Олдисс достиг, казалось бы, всего, о чем может мечтать английский писатель (за исключением, пожалуй, Букеровской и Нобелевской премий). Весной 2005 г., в преддверии юбилея, он был удостоен одной из высших наград Великобритании – Ордена Британской Империи. Но по-прежнему работает каждый день, по-прежнему находя в этом радость.

А о заслугах и его вкладе в национальную культуру исчерпывающе, как мне представляется, сказал самый, пожалуй, яркий и парадоксальный английский прозаик последнего времени, Йан Бэнкс: «Брайан Олдисс – один из наиболее значительных – и один из самых лучших – фантастов в английской литературе» [258] .

* * *

Закончить разговор об Олдиссе хотелось бы интервью, которое я взял у него накануне его 80-летия [259] .