Любили мы, любили нас…

Не удержаться нынче листьям
На старых ветках тополей,
Коль ветер выступил солистом
Фальшивой музыки своей.

Давно к нему взывает осень,

И он пылит по мостовой…
Ребенок милостыню просит
Молчком, с протянутой рукой

На небе звёзд не так уж много,

И даже месяц – вот чудак —
За крышу зацепился рогом
И не отцепится никак.

Совсем один, с подбитым глазом,

На пирсе списанный матрос
Он уходящим в рейс баркасам
Глядит вослед, не пряча слез.

И нынче я какой-то странный,

И сам себе совсем не свой…
Неужто ветер окаянный
Приносит осени покой?

«Осень – бабушка с клюкой – ...»

Осень – бабушка с клюкой —
Незаметно одряхлела
И шатается без дела
С непокрытой головой.
По дорогам и дворам,
И по берегу крутому
К допотопному парому
Ей отправиться пора.
По реке в последний путь,
Ничему не удивляясь,
Постепенно удаляясь,
Ей назад не повернуть
В те края, куда норд-ост
Судно гонит на зимовку…
И везет жене обновку —
Шубу модную – матрос.

«Ноябрь притих. Трава пожухла. ...»

Ноябрь притих. Трава пожухла.
От неба серого – тоска!
Случайно выжившая муха
На стол слетела с потолка.
А на задворках старой дачи,
Где тополь спилен на дрова,
Пугают осень лай собачий
И чьи-то бранные слова.
Её уход давно намечен
От приземлённой суеты…
Совсем не так в октябрьский вечер
Она тревожила сады.
И нежность в ней была, и сила,
Как наважденье наяву.
Сорила осень и парила
Листвой цветастой на ветру.
А ныне вот – простоволоса
На поводу своей судьбы.
Уходит… Вслед ей смотрят косо
Лишь телеграфные столбы.

«Грязь и слякоть у обочин. ...»

Грязь и слякоть у обочин.
Вдалеке белеет дым.
Месяц чёрный бархат ночи
Взрезал лезвием своим.
Звёзды ярче, звёзды чище,
Излучают мягкий свет,
И никто меня не ищет,
Никого со мною нет.
Я один. И лишь деревья,
Очень бережно шуршат.
Верю в давнее поверье —
Ожидаю звездопад.
Золотой полет приемлю
Всей распахнутой душой!
И они увидят землю,
И меня, и город мой!
И потом, почти сгорая
В полыхающем огне,
Пусть не первая – вторая
Принесёт удачу мне!

«Тебя я словом не обижу. ...»

Тебя я словом не обижу.
Пустых обид не затаю.
Лишь окроплю капелью с крыши
Лихую голову свою.

Она до сей поры в угаре!

И тошно мне в конце зимы.
Я пригублю в дешевом баре,
Взяв у приятеля взаймы.

И окружающие очень

Вдруг безразличны станут мне.
Они всегда, до поздней ночи,
Находят истину в вине.

Я расплачусь. О новой встрече

Подскажет сердце мне опять.
И этот дивный зимний вечер
На пятки будет наступать.

Шагами путь к тебе отмерю.

Меня, как хочешь, назови.
В тебя я верую. И верю
В святую истину любви!

«Темнеет и плавится нудно...»