Любимая

– Мне так жаль, Джек, так жаль, – выдавил Дэмьен. Потом он медленно, с трудом подбирая слова, сказал Другому Джеку то, о чем не говорил никому на свете. – Но я понимаю твоего Дэмьена. Я знаю, что он чувствовал. Я живу в том же кошмаре, что и он. Мне знакома эта черная депрессия, эта безысходность.

– Такое бывает и в твоем мире тоже?

Дэмьен кивнул.

– Но ты стал чувствовать это только после моей смерти, да?

Дэмьен удрученно покачал головой.

– Нет, – тяжело вздохнул он, – раньше, намного раньше. Сколько себя помню, я все время чувствовал грусть, тоску и бесприютность. Вот почему я так цеплялся за книги и науки: учеба помогала мне спрятаться от депрессии. Мне ненадолго стало лучше после того, как я получил Метку и переехал в Обитель Ночи. Здесь меня приняли, перестали травить – сначала почти перестали, но это уже было огромным облегчением. После того как моим соседом по комнате стал Эрик Найт, с травлей было покончено окончательно, но это уже другая история. Потом ты получил Метку и появился в нашей Обители Ночи, и мой мир перестал быть прежним. Мы с тобой влюбились друг в друга с первого взгляда. Я был счастлив, думал, что эта невыносимая тоска наконец-то оставит меня, но это был самообман. Моя депрессия не исчезла, она лишь затаилась на время: ждала.

– Чего?

– Подходящего момента, затишья, обыденности, времени, когда я не буду ослеплен новой любовью, перестану помогать Зои спасать мир. Иными словами, она ждала, когда я начну жить обычной жизнью. В такие моменты она просыпалась вновь, а я лез из кожи вон, чтобы заставить ее снова уснуть. И только сегодня, всего несколько минут тому назад, я окончательно понял, что мне не нужно погружать свою депрессию в сон. Я должен избавиться от нее, исцелить ее – и исцелиться сам.

– Но как?

– Я пока до конца не знаю, но чувствую, что прийти сюда и побыть с тобой – это первый шаг к выздоровлению. И еще я знаю, что должен говорить о своих чувствах и признать, что мне нужна помощь. – Дэмьен протянул руку. Джек с опаской, будто нехотя, взял ее. – Я люблю тебя, Джек Твист. Люблю и буду любить всегда, в любом мире, в любом обличье. Я люблю тебя и никогда не оставлю – по крайней мере, по своей воле. Я хочу, чтобы ты это знал.

– Я тоже люблю тебя, Дэмьен. Все, что я люблю, – это ты. Все, что я знаю, – это тоже ты. С того дня, когда я впервые увидел тебя, ты – это все, чего я хочу в этой жизни.

И тут Дэмьен не смог сдержаться. Впрочем, он и не хотел сдерживаться. Он хотел Джека.

Он схватил Джека за руку, потянул к себе: медленно, осторожно, но нарочито, так, чтобы Джек понимал, к чему идет, – он притягивал его все ближе и ближе, пока их губы не оказались на расстоянии вздоха друг от друга.

– Поцелуй меня, пожалуйста, – прошептал Дэмьен.

Джек повиновался. Это был нежный, невинный поцелуй. Их губы едва коснулись друг друга.

Дэмьен заставил себя не чувствовать запаха Джека и сосредоточился на осязании. Губы Джека были все те же: нежные, полные, теплые. На его лице по-прежнему не было никакой щетины, только нежный персиковый пушок, так знакомо и так сладко щекотавший губы Дэмьена. Решившись, Дэмьен зарылся рукой в волосы Джека. Да-да, волосы тоже были те же: мягкие, слегка вьющиеся на концах, чуть длиннее, чем нужно, или чуть короче – смотря какой стиль предпочесть. В любом случае это были волосы Джека. Дэмьен со стоном впился в губы Джека, ища языком его язык.

Джек обвил его руками за плечи.

Но в тот миг, когда рука Другого Джека страстно скользнула с плеча Джека на его шею, Инфанта вдруг начала выть.

Дэмьен мгновенно почувствовал произошедшую с Джеком перемену.

Поцелуй сделался более жадным, почти болезненным. Рука Джека, до сих пор так нежно лежавшая на плече Дэмьена, мертвой хваткой вцепилась в него, удерживая на месте, не давая прервать поцелуй. Потом Джек зарычал, оскалил зубы и свободной рукой взял Дэмьена за горло…

– А-а-а! – внезапно взвыл Другой Джек и отдернул руку, случайно коснувшись пальцами нити бирюзового ожерелья на шее Дэмьена.

Дэмьен вскочил, опрокинув стул. Инфанта метнулась к нему, встала между Джеком и Дэмьеном. Она не рычала и не демонстрировала никакой угрозы, а просто сидела, смотрела на Джека и жалостливо скулила.

Другой Джек прижал руку к животу и отполз обратно на свою кровать.

– Уходи. И ее забери с собой, слышишь? – прохрипел он. – Я не хочу, чтобы вы видели меня таким.

Он говорил грубо, его глаза вновь зажглись свирепым красным огнем.

– Нет.

– Убирайтесь! Я – чудовище. Мне жаль, но я ничего не могу с этим поделать. Мне жаль, очень жаль… – вдруг сдавленно прорыдал Джек.

– Я никуда не уйду. – Дэмьен взял с тумбочки кружку с кровью и протянул ее Джеку, который схватил ее с жадностью хищника. – Ты не чудовище. Ты болен, только и всего. Я уверен, что мы придумаем, как тебе помочь.

– Пусть так, но до этого ты должен держаться от меня подальше. Я не могу себя контролировать! – Джек жадно припал к кружке и начал глотать кровь.

– Джек, это неправда. Ты контролируешь себя.

Джек сглотнул, вытер губы и опустил глаза на свою руку. Она была еще красная и покрытая волдырями, но быстро заживала.