Любимая девушка знахаря

Маруся почувствовала, что ее бросило в жар и в краску. Да откуда она знает, почему так вышло? Наверное, потому, что жила она скромницей нетронутой, нецелованной, расцветала только жаркими тайными мечтами, в которых даже родной матери не сознаешься (то есть именно ей-то и не сознаешься, та за такие речи обзовет по всякому и отходит отцовым ремнем без всякой жалости), жила, значит, сущей дикаркою, а тут явился пред ней бесстыжий, охальный, ловкий и умелый Тимка, ну и, понятно, стала она думать не головой, а тем самым местом, на котором так же ловко, как балалаечник на балалайке, играл ее мужик, ее хозяин, ее повелитель, ее милый и желанный.

Так подумала Маруся, и тотчас девушку снова окатило волной краски и жара, потому что только сейчас поняла, что Вассиан вел речь совсем о другом. Дядька имеет в виду, не знает ли она, почему золото не отыскивается.

Нашел кого спрашивать! Ей-то откуда это знать? Она-то что в старательском деле понимает?

– Да, – кивнул Вассиан, – ты не знаешь. А я знаю. И скажу тебе. Потому что нет тут никакого золота. Видимо, что-то напутал дядька Софрон. Или с самого начала золота было совсем мало. Все, что я нашел, больше нету. Или Максим его где-то в другом месте выбросил.

– Максим? Софрон? – растерянно переспросила Маруся. – Это кто ж такие?

– Да все те же варнаки, чей клад мы найти пытаемся, – со вздохом сообщил Вассиан, глядя на Марусю, как на круглую дуру. – Или не знаешь? Ты ж за их золотом пришла, а ничего о них не знаешь?

– Я в вашей книжке прочитала, что были два варнака, которые из-за варначки подрались, – проговорила Маруся.

– Да, ее звали Тати, – кивнул Вассиан. – Она их на побег подбила, на убийство Стрекалова и прочих, она план побега с прииска выдумала, она была их злым гением, она их почти привела к свободной жизни и настоящему богатству – и она же их погубила.

– Постойте-ка... – проговорила Маруся, которая слушала-слушала, будто очарованная, да вдруг спохватилась. – Как же вы говорите, что она привела их к настоящему богатству, а тут же уверяете, что Софрон ошибся и никакого золота тут в помине нет?

Вассиан оторвался от миски с похлебкой и посмотрел на Марусю со странным выражением. Ей показалось, что он чем-то недоволен.

Тот и впрямь был недоволен – тем, что Маруся оказалась не столь глупа, как ему хотелось бы, и умела связывать концы с концами.

– Да ведь про Тати и про золото баснословное – именно что Софроновы байки, – наконец сказал он наставительным тоном. – И я в том теперь сам убедился. Ну ты рассуди, Маруся: я тут перелопатил каждый вершок, и мало сказать перелопатил – я все вот этими руками, вот этими пальцами перещупал. – Вассиан показал заскорузлые от земли, загрубевшие свои руки. – А что нашел? Всего лишь крохи какие-то. Не самородки, а самородочки. Вдобавок, сплошь сорные, с кварцем смешанные. Вернее, золота там по отношению к кварцу так мало, что вполне можно сказать, что кварц с золотом смешан, а не оно с ним. Тебе Тимка-то хоть показывал нашу невеликую добычу?

Марусе очень захотелось гордо кивнуть, но она вынуждена была чуть качнуть головой.

В самом деле, Тимка ничего ей не показывал. А почему?

– А почему? – не без насмешки проговорил Вассиан, словно подслушал ее мысли. – Да потому, что не собирается он с нами делиться, вот что я думаю. Ни с кем – ни со мной, уж разумеется, ни с Митюхой, верным и преданным, который за Тимку даст себе руку правую отрубить, ни, само собой, с тобой, Марусенька, дорогая ты моя племянница, – делиться он не будет. Как только поймет, как только уразумеет, что золота тут одни крохи, так и рассудит, что его ему одному едва ли хватит. И на кой ляд ему другие подельники сдались? Дотумкается до этого – и порешит нас всех к такой-то мамаше. Я тебе точно говорю, девочка моя. И ты, главное, даже не заметишь, как он все проделает.

– Тимка... – сдавленно проговорила Маруся. – Тимка – меня? Порешит?!

– С небывалой легкостью, – грустно промолвил Вассиан. – Думаешь, ты одна у него? Да все бабы и девки слетаются к нему, как глупые бабочки на огонь. Поверь, я его давно знаю, таких, как ты, повидал бессчетно.

Маруся глядела на него молча. Глядела и ненавидела так, как никого и никогда в жизни не ненавидела. Даже мировую буржуазию и Антанту. Та и другая были далеко, причем лично Марусе никакого зла не причинили, а Вассиан стоял рядом и великое зло причинил – именно тем, что Маруся в глубине души знала: дядька не врет. Он и в самом деле хорошо понимает Тимку и природу его отношений с женщинами вообще, а с Марусей в частности. Тимка не любит Марусю так, как она его любит. Для него она – случайно, очень вовремя подвернувшаяся девчонка. Вассиан правду сказал. Ну чем Маруся могла его привлечь? Совершенно ничем. Глупость даже надеяться, что Тимка захочет потом оставить ее при себе.

Странно, сейчас ей казалось, что она это знала с того самого первого мгновения, как Тимка на нее набросился. Все время знала!

Но тогда, получается, ей не за что ненавидеть Вассиана?