Любимая для бессмертного

- Анна, дорогая, - расплылся он в радостной улыбке. – Рад, рад приветствовать. Присаживайтесь. Моя супруга, как всегда, немного опаздывает, но, думаю, мы можем подождать её за чашкой кофе.

Никакого кофе мне не хотелось, но я не нашла в себе достаточно сил и аргументов для того, чтобы отказать мужчине. Вместо лишних споров позволила ему отодвинуть для меня стул и села на предложенное место, устроив рядом с собой сумку и папку с документами, которые прихватила для супруги господина Якоба.

- Как обстоят дела в швейном цехе? – поинтересовался у меня мужчина, абсолютно спокойный и невозмутимый.

- Заказанная партия уже практически готова, - промолвила я. – Если желаете продолжать сотрудничество, мы вполне можем с вами договориться о продлении договора. В обмен на предоставление необходимых материалов мы всё ещё готовы делать вам большие скидки.

Господин Якоб улыбнулся.

- Наше сотрудничество, вне всяких сомнений, очень приятное, но…

- Но?

- Боюсь, теперь возникнут определенные проблемы, - нехотя промолвил он. – Поскольку мы, как представители государственной структуры, вряд ли имеем право взаимодействовать с вашим швейным цехом, если он всё-таки снят с гособеспечения…

Я сглотнула.

- А текущий заказ?

- Вне всяких сомнений, на данное время всё актуально. На старые заказы запрет не распространяется, а вот на новые… Боюсь, вам придется сотрудничать с частниками, Анна. Государственные учреждения несколько ограничены в выборе, к тому же, мы боимся последствий…

- Вы мне не доверяете? – холодно поинтересовалась я.

- Я – доверяю, - честно ответил господин Якоб. – Однако, я не могу пойти против закона. А если и пойду, то, боюсь, не сумею провести через бюджет необходимые суммы. К моему огромному сожалению, я связан по рукам и ногам.

Я ещё раз взглянула на него, чтобы удостовериться, что мой дар убеждения здесь ровным счетом ничем не поможет, и не сумела сдержать тяжелый вздох. Вне всяких сомнений, господин Якоб был прав: он ограничен, и ограничен довольно строго. Даже если он очень сильно захочет нарушить установленные свыше правила, школы – не его частные учреждения.

- Но, разумеется, это никоим образом не распространяется на ваше сотрудничество с моей супругой, - поспешил заверить меня он. – Её магазинчик не имеет к нашему государству никакого отношения, помимо того, что платит ему налоги…

Черт! Налоги же ещё…

- Потому имеет возможность закупать продукцию у всех, у кого есть соответствующая лицензия.

…И лицензия.

Нет, она у нас была, выданная государством, но я нисколечко не сомневалась, что господин Войчик уже сделал всё возможное, чтобы её отозвать. Пытаясь самостоятельно выбраться из всего этого дерьма, я даже не представляла, со сколькими проблемами столкнусь… Однако, если уж вызвалась, придется упираться до победного конца. Я не собиралась отдавать свой швейный цех Войчику на растерзание. И сливать информацию о Рене тоже не стану! Пусть даже не надеется, что меня так легко сломить.

- Да, конечно. Я понимаю, что все желают работать законно, - улыбнулась я. – Но прежде чем мы сможем перейти к формальным вопросам, думаю, стоит определиться, состоится ли наше сотрудничество вообще. Возможно, ваша супруга не оценит то, что мы собираемся ей предложить?

По моему скромному мнению, отказаться от платьев Милли добровольно смогла бы только последняя идиотка, но почему-то меня не покидало дурное предчувствие. Господин Якоб улыбнулся ещё милее, и в том, что он сам по себе – хороший, порядочный человек, - я не сомневалась нисколечко. А вот его жену пока что не знала совершенно.

Хлопнула дверь ресторана, и я, сделав глоток кофе, обернулась. Вошедшая женщина неопределенного возраста, высокая, стройная и невыносимо строгая, завидев нас, моментально направилась именно к этому столику, и я безошибочно опознала в ней супругу господина Якоба. А ещё поймала себя на том, что, кажется, простого диалога с этой женщиной не выйдет.

Глава шестнадцатая. Рене

В обители Истинных всегда было слишком помпезно. Я запомнил это ещё тогда, когда Матильда впервые изъявила желание взять меня с собой на некое загадочное торжество. Как и тогда, сейчас всё таинственно сверкало под покровом магической пыли, от каждого шага в сторону разлеталась волшебная пыльца, а в воздухе то и дело вспыхивали огоньки выпущенной на свободу энергии. Играла музыка, хотя самых музыкантов рассмотреть не представлялось возможным. Казалось, звуки скрипки и фортепьяно доносились откуда-то из пустоты, распространялись по всему пространству, нарушая законы физики.

Бал. Очередной бал.

Я едва не зарычал от досады, призывая магию. Колдовство легкими тенями ложилось на руки и сплеталось в прочную маску в половину лица. Этого всегда было достаточно, чтобы спрятать свою личность; Истинные не присматриваются к лицам, привыкнув к стабильности своего общества. Тысячи лет они жили единой, но не сказать, что дружной, семьей.

Гнездо порока, не иначе.