Любимая для эльфа (СИ)

Колетт, вздыхая, медленно последовала его примеру, но садиться не стала.

Открывающаяся с холма величественная картина завораживала, и Колетт увлеченно разглядывала сохранившиеся остатки древнего города.

Голос Роберта прервал ее мысли.

— Что стоишь?

Колетт поежилась.

— Холодно... Девочкам нельзя сидеть на холодном...

— Ааа, ну иди сюда, ко мне на колени, — и Роберт протянул ей твердую руку. Колетт побоялась признаться ему, что опасается высоты в непосредственной близости от обрыва, каменный выступ резко уходил вниз — упадешь — едва соберешь кости. Она подала руку, а затем вскрикнула — Роберт быстро усадил ее, крепко обняв. Без опоры под ногами было жутковато.

А когда Колетт отдышалась и обмякла, попривыкнув и любуясь пейзажем, Роберт прошептал, обжигая ее затылок.

— Вечность...

Не успела Колетт спросить, что это значит, как дно обрыва показалось перед ее глазами — Роберт, все так же удерживая невесомую для него Колетт, наклонился вниз.

— Хочешь со мной в вечность?

Колетт сжалась от ужаса... Алкоголь, руки, джинсы и пол в крови, но сейчас Роберт был абсолютно трезв — он вознамерился взять ее с собой в мир кошмаров?!

Колетт выдохнула... В голове разверзлась пугающая пустота, как некогда в парке... Сопротивляться бесполезно...

— Хочу...

Запах глаженой ткани, Роберт любил хорошо отутюженные вещи. Все ощущения Колетт вмиг обострились... Ей конец?

Роберт выпрямился, все так же бережно придерживая Колетт.

Она решила не задавать пока вопросы, как знать, куда заведет Роберта его очередной импульс...

Роберт улыбнулся.

— Ты и я. Хорошо...

И Колетт ошалело поняла вдруг, что вечность — это просто быть. Вместе.

Рассмеялась.

— Ты псих!

Роберт легонько нажал на ее худенькие бока.

— Но-но, сброшу! А я, кстати, бессмертный. Буду жить, не старея, пока не уничтожу тело... Подарок богини... Или проклятье... — Роберт повернул лицо Колетт к себе, желая видеть ее реакцию.

В ее распахнутых чуть раскосых глазах отразился испуг.

— А как же я?

Васильковые глаза посмотрели прямо ей в душу.

— А как ты хочешь?

Колетт прикусила губу. Вдруг Роберт не объявленный маг? Ее... любимый мужчина с волосами цвета снега.

И уткнувшись в его рельефную грудь, Колетт призналась в том, что не могла больше сдерживать. Пусть сам Роберт ничего такого ей не говорил, хотя он должен был первым...

— Я люблю тебя...

Аккуратные девичьи уши, спрятанные под милыми завитками волос. Роберт ничего ей не ответил, но поцеловал Колетт очень нежно.

И хотя сердечко Колетт стучало в предвкушении, в последующие полчаса медитативного созерцания редкостей, открывающихся с холма, Роберт больше не проронил ни слова, иногда поглаживая Колетт, а потом, аккуратно подняв, поставил на ее ноги, подхватил рюкзак, и спуск с холма был обычным спуском — Колетт охала и жаловалась, поминутно боясь оступиться, а Роберт то поддерживал, то подкалывал, а то подбадривал ее.

Впереди их ждали спа и море.

Море и спа.

Глава 223. Блестящая логика

Лукас сидел по-турецки, гордо выпрямив спину, и смотрел сверху вниз на свое рыжее сокровище, лежавшее на боку у его ног. Марину ничто не удерживало, кроме магии. Она не могла пошевелить ни ногой, ни рукой, однако способность говорить торжествующий Лукас ей оставил.

Правда, добытая им Марина вела себя, словно партизанка, и Лукас иронично начал сам:

— Так-то, Еженька. Двое суток подряд я точил лясы с Кэйли. Она богиня, но она не сильна в изморе, падка на лесть и на разные авансы, — Лукас внимательно наблюдал за мимикой Марины. — А ревновать к матушке нехорошо! И чем же ты меня встречаешь после всего? Игнорированием?

Лицо Марины так и не выражало эмоций.

— Милая, скажи, ты сегодня ела?

Марина несколько замедленно кивнула — этот вопрос сбил ее с толку.

— Славно. Ладно, раз ты не хочешь со мной разговаривать, пойду-ка я спать, — Лукас демонстративно зевнул, вставая, погладил Марину по плечу и ушел в дом, оставив ее на террасе гадать, что же будет дальше. Естественно, теперь она могла совершенно свободно двигаться.

Интуиция Марины верещала, что ее побег стал несусветной глупостью, тем самым слабым звеном, разрушившим крепкую цепь их вдохновляющих отношений с Лукасом, но Марина еще сильнее испугалась жизни на вулкане своих тайных опасений и тех трансформаций, к которым Лукас ее подталкивал.

Кэйли понимающе восприняла ее путаные объяснения и согласилась помочь Марине, но что-то в Лукасовой стратегии убедило Кэйли снова предать дочь и отпустить Марину навстречу ее страхам.

Марина встала и покаянно пошла к Лукасу. Раз уж план побега провалился, осталась только искренность.

Марина нисколько не удивилась, увидев, что Лукас не спит, ожидая ее.

Бархатный голос заманивал ее в неумолимый плен.

— Соскучилась? Иди сюда, Ежик.

Марина пришла в его уверенные объятия, и Лукас, целуя ее, начал говорить. Это был контраст опаляющей страсти прикосновений и жестких слов, слетающих с его чувственных губ.