Любимая игрушка

Она говорила не спеша, абсолютно нейтральным тоном. Как будто все это было не с ней, и даже не с кем-то для нее близким. Просто страшилка, которую дети рассказывают по ночам под одеялом, чтобы пощекотать нервы. И если бы не она не уткнулась лицом в подушку, если бы не видел ее ауру, полыхающую болью, страхом и ненавистью, я бы поверил, что для нее это ничего не значит.

Захотелось утешить девчонку, посадить ее на колени, обнять, рассмешить и убедить, что ничего подобного никогда не повториться. Ага, позволит она мне. Испинает всего, покусает и потом еще обвинит в сексуальных домогательствах (было уже такое). А, учитывая, как она в минуты гнева мастерски подбирает слова — стыда не оберусь. Потом столетия не смогу в этом городе появляться. Если не во всем королевстве.

Я не удержался и потрепал ее по волосам. За эти два дня, я так привык ощущать их мягкость и шелковистость, что не мог представить, как так сделать, чтобы не утратить этого.

— Лина, я убил Трэнка и его людей. Остался лишь один — в подвале. Я его допрашивал. Скажи мне, кто еще опасен для тебя и я убью его. Потому что никто не смеет причинять боль моей… тээнерин.

Человечка напряглась. Да что я опять не так сделал-то? Что я не правильно сказал? Ой, я забыл, что она не любит прикосновения. Гррр… Когда же она наконец поймет, что я для нее не угроза!

— Прости, я забыл, что ты не любишь, когда к тебе прикасаются посторонние.

На меня уставились серые глаза, полные обиды на всю вселенную. Нет, ну за что мне это? Почему я не могу понять одну единственную человечку? Причем именно ту, которую собираюсь заполучить! Впору отправляться на переподготовку, — какой из меня теперь дипломат и специалист по шпионажу? Профнепригоден. Не дай Боги кто-то из учителей или сотоварищей узнает. Засмеют. Да я бы и сам себя осмеял, если бы не было так горько и обидно.

— Мне нравятся твои прикосновения. Ты не посторонний.

Первые секунд пять я улыбался как идиот, а потом прищурился и наклонился к ней, посмотрев прямо в глаза.

— Если не посторонний, то кто же я для тебя?

Девчонка странно покраснела, закусила губу, и слегка наклонила голову к правому плечу.

— Друг?

Она сама не уверена в своем ответе? Но почему? Нет, если бы я был оптимистом — подумал бы, что могу рассчитывать на что-то большее. Если бы был пессимистом — подумал бы, что она не уверена в возможности каких либо нормальных отношений между нами. Но я реалист, поэтому должен понимать, что человечка просто сама ляпнула то, что от себя не ожидала. И ей нужно время все обдумать.

Дверь без стука распахнулась, и в комнату ввалился Цели. Бросив странный взгляд на девчонку, он повернулся ко мне.

— Ааргел прислал за нами. У него для нас какие-то новости.

Я кивнул ему и потрепал Лину по волосам, заметив, что она не отстранилась. Значит и правда теперь лояльно относится к моим прикосновениям.

И, может быть мне стоит надеяться, что оптимист, норовящий поселиться во мне, не так уж и не прав? И когда-нибудь… Нет, еще рано об этом задумываться. Не стоит торопить события. Пусть все идет своим чередом. Она полюбит меня. Не может не полюбить. И она станет моей, забыв все то зло, что ей причинили в этом мире. Может быть, она даже станет матерью моего ребенка. Не наследника, но все же. Будет моей фавориткой. Да, потом. Обязательно.

Глава 11. Отелло

— Молилась ли ты на ночь Дездемона?

— А, это ты, мой дорогой…. Подай кувшин — пора опохмелиться…

Студенческая репетиция спектакля

Ангелина

Опять дождь. Ну, чем мы так провинились перед местными богами? Дорогу развезло так, что проехать по ней стало почти не возможно, поэтому наш живой транспорт тащился с трудом. Мне кстати достался белоснежный жеребец принцессы, которого Француаза угнала из королевской конюшни. А Ее Высочество оказалась очень хорошим наездником, сумев удержаться на этом монстре, которыми король награждает своих самых сильных и отважных воинов. Меня же конь полюбил после того, как я вылечила его перелом. Ну и три раза подмазывалась с хлебом. Ну и чистила почти каждый день. А Француаза забрала мою клячу, продала ее и купила себе довольно быструю каурую кобылку, решив, что с подругой она увидеться успеет, а пока отправилась с нами в столицу, даже забыв на время о ненавистном браке.

А еще к нашему небольшому отряду присоединились два десятка кнертов, от которых у меня мурашки ползли по коже. Особенно от Ааргела. Этот демон на меня вообще смотрел как на врага народа номер раз. Пришлось ехать рядом с Деем, чтобы создавалась хоть какая-то иллюзия защиты от этого холодного, скользкого змия, в лице довольно симпатичного кнерта. Тоже мне, Люцифер выискался.

— Ты и правда боишься Ааргела? Нет, серьезно, ты же говорила, что любишь блондинчиков! Да ты взгляни, какой он…

Я зашипела на Дея, насмехавшегося надо мной всю дорогу (а это почти два дня!). Ну что за невозможный тип? Я к нему, можно сказать, со всей душой, а он надо мной смеется!