Любимая игрушка

А потом мы долго шли. Точнее шли эти качки, а меня тащили на своих могучих плечах, так как ноги передвигать я уже банально не могла. В конце-концов меня затолкали в какое-то помещение, ярко освещенное факелами. И теплое! Многого я разглядеть не смогла, так как ноги подкосились и моя бренная тушка грохнулась на пол. А глаза, отвыкшие от света за те несколько дней, которые я провела в своей милой камере, отчаянно слезились и не желали открываться.

Кто-то грубо схватил меня за предплечье, заставив заскулить от боли в незажившем ушибе, и поставил на ноги.

— Леди Лина, мы несказанно рады, что вы все же нашли время нас посетить.

Будь ты проклят Дрэн, со своей иронией! Как же я тебя ненавижу, голыми бы руками удавила, если бы силы были!

— Не могла отказаться от такого замечательного предложения.

Глаза наконец привыкли к освещению и я разглядела… Дея! Он сидел на каком-то деревянном массивном столе, скованный по рукам и ногам, но живой! Сколько раз в своей камере я просыпалась от кошмаров, в которых мой кнерт был мертв. Я плакала и молила богов, чтобы забрали у меня все, что пожелают, но спасли его.

— Ну как? Ты рада видеть своего женишка? Мы старались сильно его не калечить.

Он издевательски ухмыльнулся и приобнял меня за талию, из-за чего Дей ощутимо напрягся и оскалил преобразившиеся клыки. А я разглядывала его так, будто никогда раньше не видела. Оголенный торс, вызывающий обильное слюноотделение, украшен живописными разводами гематом, красивые черты лица, сейчас больше похожие на звериные, сильные руки. Природа создала его совершенным. Против воли я ему улыбнулась, потеребив свой браслет, который никто так и не сумел снять. Нет все-таки я дура, что сопротивлялась нашей свадьбе. Он прекрасен даже в таком состоянии!

— Убери руки от моей аматы, покойник.

Дрэн дернулся как от пощечины, оттолкнул меня и направился к Дею, замахиваясь для удара. И я рассмеялась. Громко, истерично, заставляя бывшего капитана ошарашено застыть. Всего на секунду, которая так необходима Дею…

Турвон Дей Далибор

Страх за Лину меня просто убивал. Еще тогда, когда на нас напали, я понял, что моя амата до дрожи в коленках боится этого уродливого типа. И когда она назвала его по имени — все вспомнил. Пропавший капитан графа, тот самый садист, о котором она говорила с таким ужасом. И те шрамы на спине, которые я видел на первой нашей встрече — его работа. Злость захлестывала, но я не мог себе позволить действовать необдуманно. Этот человек слишком осторожен — постоянно держит Лину вне моей досягаемости. Она его заложница. И он прекрасно знает, что пока моей девочке угрожает какая-то опасность я буду держать себя в руках. Он знает, значения слова «амата». Он вообще слишком много знает. А я…. Что я могу сделать? Я заперт, скован, и не способен даже утешить Лину. Очень редко мне удавалось сосредоточиться на нашей связи, чтобы хотя бы во снах ее немного успокоить, подбодрить, перетянуть ее боль на себя. Я говорил со своей аматой в снах, мечтая о том времени, когда она станет моей женой и никто больше не станет угрожать нашему благополучию. А она заразительно смеялась и верила мне.

Я как раз высчитывал предателя, продавшего информацию этому человеку, когда в мою камеру просочилась Камилла. Нет, не прав был Целестин, когда помиловал эту дрянь. Надо было четвертовать эту потаскушку пока была возможность. Ведь знал, что еще много гадостей она нам сделает, если выпустить и все равно не настоял на смертной казни. И теперь за мою мягкотелость расплачивается Лина бесконечными кошмарами и постоянным страхом.

— Доброго дня, мой принц. Ты ведь помнишь меня?

Она игриво поправила локон и улыбнулась, а я с трудом сдержал рык. Вот ведь стерва! Как только Лина окажется в безопасности — убью Дрэна. А она будет второй! И ее смерть не будет ни легкой, ни быстрой.

— Чего ты хочешь, Камилла?

— Ты недогадлив, мой принц. Конечно же, я хочу тебя.

Я фыркнул. Правильно кто-то сказал, что все бабы — дуры и источника всего зла в мире. Есть правда одно исключение, но это отнюдь не блондинка, мило мне сейчас улыбающаяся. Как же она мерзко улыбается! Так бы и выбил ей зубы, даже не смотря на то, что она — женщина.

— Я уже помолвлен, Камилла. И от своей избранницы не откажусь.

И скоро я смогу убедить ее, что пора бы и замуж за меня выйти. Во избежание, так сказать. Только бы выбраться. И ее вытащить. Хотя нет. Ее вытащить любой ценой, а остальное как получится.

— Да что ты в ней нашел? Тощая, безгрудая, да еще и человек! Она же уродина! Посмотри на меня. Сотни мужчин готовы умереть за право обладать мной, а ты хочешь променять меня на эту девку?

Я стиснул зубы, внушая себе, что на такую кретинку злиться — идиотизм. А промолчать я все равно не могу.

— А что на тебя смотреть? Безмозглая раскрашенная кукла. Любую деревенскую дуру умыть, нарядить и подкрасить — не хуже будет. А то и пофигуристей.

Она зашипела и кинулась на меня, норовя расцарапать лицо, но я успел перехватить, зажав руку в одном из болевых захватов. Благо оковы позволяют некоторую свободу действий в этом плане.