Любимая игрушка Зверя

В кабинете Зверь не брал меня. По-настоящему – не брал. Просто ласкал. Поглаживал затейливым образом. Изнутри. А теперь наступает миг правды. Мрачной и страшной истины. Он овладевает мною, будто хочет убить. Уничтожить. Разорвать. Расколоть на куски. На части разодрать.

Или я не понимаю?

Мир сужается до примитивных команд: «дыши», «расслабься», «замри». Слова впечатываются в мозг. Струятся точно ртуть.

Чего он добивается? Ему хорошо? Так – хорошо?

За удовольствие нужно платить. И я плачу по полной программе. За каждую секунду своего блаженства.

Я не представляла, что подобное бывает. Никогда не видела. Не воображала. Даже в самых смелых фантазиях. В самых темных и непристойных.

Хлюпающие звуки оглушают. Темп меняется. Окончательно сводит с ума. То до одури медленно. То до жути быстро. Полная отключка. Полнейшая. Абсолютная. Отсюда не выбраться и не сбежать.

Ведь я и не хочу. В этом логове я по доброй воле.

Никита отпускает меня. Извлекает напряженный член из горла. Поглаживает его, мастурбирует прямо над моей запрокинутой головой и достигает разрядки. Кончает, забрызгав грудь семенем. Помечает и клеймит вязкой жидкостью.

Кашляю. Отдышаться пробую. Шевельнуться трудно. Цепенящая дрожь завладевает плотью. Колотит, сотрясает тело, опаляет льдом изнутри.

- Больно? – шепчет Зверь в мое ухо.

- Т-тебе, - запинаюсь. – Действительно нравится это?

Опять кашляю, зажимаю рот ладонью.

- Я почти сорвался, - произносит он, трется щекой о мою щеку. – Прости. Я должен быть более осторожным. Ты еще не привыкла. Нужно время. Но… черт, рядом с тобой дурею, еле держу себя в узде. Я не привык, чтобы от женщины так сильно башню срывало.

- Ник, - начинаю и замолкаю. – Никита.

Да. Мне просто нравится произносить его имя. Пробовать на вкус. Его. Всего. И даже это насилие над моим горлом. Даже это не выходит осудить.

Почти сорвался. Почти?

Господи. Кто он? Что?.. С кем я связалась? Вдруг он не захочет прекращать эти напрочь больные и заведомо обреченные отношения?

Опять слишком много мыслей. Хватит.

Обрываю рефлексию. Насильно.

- Ты такая красивая, - говорит Зверь, отпускает меня только, чтобы опять резко повернуть, за талию обхватывает, раскручивает как волчок, как юлу. – Я слепну, когда в твои глаза смотрю.

- Я обычная, - замечаю тихо.

- Ну нет, - хмыкает. – Нихуя подобного.

Лежу перед ним с раздвинутыми ногами. Теперь мы опять оказываемся лицом к лицу. Контакт ощущается гораздо теснее.

Чуть приподнимаюсь. Отрешенно изучаю мутные капли спермы, густо покрывающие бриллианты. Чувствую вину за происшедшее.

Горячие пальцы скользят по моим бедрам, неожиданно жестко впиваются, заставляют взвизгнуть, а потом подхватывают под колени, разводят ноги шире.

Упругая плоть прижимается к низу живота.

Зверь уже готов к сражению. А я?

- Ник, - судорожно выдаю. – Слишком быстро.

- В самый раз, - ухмыляется и входит в лоно, не дожидаясь разрешения. – Я по тебе изголодался.

- Но мы… мы же, - стон мешает договорить, моя спина выгибается дугой. – Мы же совсем… недавно… только ночь назад…

- Ночь? – переспрашивает, вбивается внутрь жестче, вырывает из груди надсадные вскрики, жестко заключает: – Дрянь, я тебя всю жизнь ждал.

Он берет меня как одержимый, присваивает целиком и полностью, помечает каждым своим движением. Каждым толчком. Каждым рывком. Меняет темп, регулирует силу ударов плоти в плоть. Заставляет забыться и затеряться. Утонуть. Увязнуть в этом токсическом безумии окончательно. Принуждает забыть собственное имя. Прошлое вычеркнуть. Отказаться от памяти. Погрузиться в леденящую, однако до жути сладкую амнезию. Пропитаться похотью, пронизать ею вены и жилы, до костей внутрь впустить. Нутром сдаться, покориться, подчиниться. Упасть вверх. До небес. Выше. А после в адском пламени дотла сгореть.

Все нормы и принципы в пепел. Резко. Разом. Сразу. Все табу и запреты – туда же. Изувечить до неузнаваемости. Разрушить. Разворотить. Уничтожить начисто.

Зверь свое возьмет. Получит любой ценой. Не сбежать. Не спастись. Помощи ждать неоткуда.

Но я и не рвусь на свободу, не пытаюсь выбраться из его жестких и жарких объятий, позволяю ему все, чего он желает. Податливо выгибаюсь. Принимаю гигантский вздыбленный орган. Сотрясаюсь на раскаленной твердости. Разбиваюсь.

Снова и снова. По порочному кругу. До последней черты. Глубже. Дальше.

Уши закладывает от громового боя крови. Позвоночник выгибается до боли, натягивается дугой исключительно рефлекторно. Пот прошибает тело снова и снова, накрывает сперва горячей, потом холодной волной.

Никита обхватывает лодыжки, тянет вверх, заставляет выпрямить колени. Задирает мои ноги и забрасывает к себе на плечи, наваливается сверху. Изменяет угол проникновения. Вонзается безжалостно, яростно, гневно. Дает четко ощутить полное проникновение.

Это захват. Порабощение. Покорение новых владений. Варварское и первобытное, на уровне пещерных людей. Зверское. Как и он весь. Животное. Дико пульсирующее. До одури пьянящее.

Я не знаю, сколько длится наш контакт. Где начинается и когда кончается. Ощущение времени теряется. Исчезает. Размывается.