Любимая, когда ты рядом

Огромное ослепительное солнце почти ушло, залив небосклон кровью своей ежедневной казни. Скоро взойдут три луны, которые доведут до безумия любого, кто захочет отыскать свою тень.

Линделл сидел в гостиной, изучая вид из окна. «Да, лучше не бывает», — думал он, потому что и воздух, и климат, и все, что росло на Земле, по сравнению с этим было окрашено в бедные цвета «техниколора»[1]. Природа превзошла самое себя на этих задворках галактики. Он вздохнул и потянулся, гадая, как обстоят дела с ужином.

«Выпить?»

Он вздрогнул, подавив на середине зевок, и сжал пальцы с такой силой, что захрустели суставы.

Он увидел, что она стоит рядом, держа поднос со стаканом. Линделл протянул руку, ощущая, как после первого же глотка утихает сердцебиение.

— Ты бы постучала, или что еще, — предложил он.

Теперь огромные глаза сделались овальными. Они глядели на него, отражая полное непонимание.

— Ладно, забудем, — сказал он, глотнув еще теплой терпкой жидкости. Он облизнул губы и сделал глоток побольше. — Чертовски вкусно, — одобрил он. — Спасибо, любимая.

И заморгал, удивляясь самому себе. «Так и подавиться недолго, — решил он, — Любимая?» Из всех слов во Вселенной он выбрал самое неподходящее. Линделл глядел на нее, и сдерживаемый смех клокотал у него в горле.

Она не шевельнулась. Лицо ее искривилось, и он рассудил, что это улыбка. Однако рот ее не был создан для того, чтобы улыбаться.

— Эй, а когда мы будем есть? — спросил он, чувствуя себя несколько неловко под неподвижным взглядом этих влажных сфер.

Она развернулась и поспешила к двери. Потом обернулась.

«Все уже готово», — получил он сообщение.

Он усмехнулся, опрокинул в рот остатки выпивки, поднялся и пошел по тускло освещенному коридору вслед за ее проворно шаркающими ногами.

Он со вздохом отодвинул от себя тарелку и откинулся в кресте.

— Вот это я называю поесть как следует, — сообщил он.

Линделл ощутил, как блаженство стремительно разворачивается в мозгу, словно отпущенная пружина. «Любимая благодарит тебя». А она быстренько освоилась с этим именем, подумалось ему. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами. Интересно, это она снова пытается улыбнуться? Лично ему все выражения ее лица казались совершенно одинаковыми — гримасами идиота. Но из-за содержания переданной ею мысли он решил, что это все-таки улыбка.

Потом он ощутил, что глаза его сочувственно увлажнились, и он отвернулся, часто моргая. Несколько нервным движением он кинул в кофе ложку сахару и помешал. Он ощущал на себе ее взгляд. Всплеск недовольства задел его мысли, и она резко отвернулась. Так-то лучше, подумал он и снова ощутил себя в полном порядке.

— Э, скажи мне, Любимая… — Он вздрогнул от звука этого имени. Ладно, потом привыкну, решил он. «У тебя есть муж?» Ее ответные мысли представляли собой недоумение.

«Спутник», — перефразировал он.

«О да».

«В рабочей деревне?»

«У них не бывает спутников», — ответила она, и ему показалось, что он уловил в ее ответе нотку высокомерия.

Он пожал плечами и отхлебнул кофе.

«Ну и славно, — сказал он себе, — а то при виде одного довольного жизнью рабочего все остальные сошли бы с ума. Они грызли бы себе ногти, если бы, конечно, у них были ногти. На чем и завершим на сегодня, спокойной ночи».

Он сидел на кровати, делая запись в своем потрепанном дневнике. Под видавшей виды обложкой помещались разрозненные заметки, сделанные им на полудюжине разных планет. Он начинал уже седьмой раздел. «Мое счастливое число», — вывел он заглавие голубыми чернилами.

И снова появление без всякого звука. «Спать?» Ручка дернулась, выплюнув три жирные кляксы. Он поднял глаза и увидел ее, снова с подносом.

— Да, — сказал он. «Да. Спасибо, Любимая. Но послушай, давай мне, пожалуйста, знать, когда ты…»

Он остановился, поняв, что это совершенно бесполезно.

«От этого я засну?» — спросил он.

«О да», — последовал ответ.

Он отхлебнул глоток, глядя на испачканную страницу. Ерунда, все равно только начал, решил он, небольшая потеря для мировой литературы. Он вырвал страницу и смял ее в кулаке.

— Отличное пойло, — заметил он, кивая головой на стакан. Он протянул ей смятый листок бумаги.

«Выбросить это? Выбросить?» — спросила она.

«Верно, — ответил он. — А теперь иди. Какого черта ты вообще делаешь в спальне мужчины?»

Она поспешно вышла, и он усмехнулся, когда она беззвучно закрыла за собой дверь.

Покончив с питьем, он поставил стакан на столик у кровати и выключил лампу. Со вздохом откинулся на мягкую подушку. Ну и тварь, подумал он в сонном удовлетворении.

«Спокойной ночи».

Он приподнялся на локте, щурясь в темноту.

«Спокойной ночи».

— О, — произнес он. — И тебе спокойной ночи.

Мысли путались. Он снова откинулся на подушку и широко зевнул.

— Кстати, вот еще ерунда, — пробормотал он невнятно, переворачиваясь на бок. — Ни одного зеркала. Заметил? Вообще никаких отражающих поверхностей. И вот еще что…

Он провалился в сон. От этого сна его прошиб пот.