Любимая мартышка дома Тан

В тот же день мы с Ян нежно простились с даосами, которые, впрочем, и сами уже готовились продолжать свой путь по городам империи. «Хэй», – сказал нам каждый из них – мастер Ши, мастер И, даже седой мастер Фэй и все остальные.

Наверное, они забыли о нас в то же мгновение, как мы скрылись с их глаз.

На память моя подруга утащила из монастыря зеленоватый полупрозрачный полог, спасавший нас ночью от комаров.

Зачем он ей понадобился, я понял только вечером, когда мы отправились к Сангаку, отправились с тем, что у нас было, – то есть ровным счётом ни с чем. Я был в одних поношенных даосских одеждах, но Ян… Из серых даосских тряпок она соорудила себе нижнюю юбку, что-то было накручено у неё на груди. А сверху изящнейшими линиями спускался обмотанный вокруг её тела полог от кровати, прикрывавший последним своим витком плечо, как у женщин из княжеств Инда. Волосы её были уложены в три валика, на висках и надо лбом, как было принято во дворцах Светлого императора, и украшены сорванными с каменной ограды дикими белыми цветами, источавшими тяжёлый аромат.

Если бы все это проделала любая другая женщина, её осмеяли бы. Но когда Ян шла со мной по вечерним улицам, толпа затихала и расступалась.

Мы вошли под свод ворот на подворье Сангака, когда начали загораться вечерние огни. Я скромно вышагивал чуть сзади моей возлюбленной, а она безошибочно выбрала самое освещённое фонарями место – и остановилась там, чуть склонив голову и потупив глаза.

Меванча, несмотря на живот, подлетела к ней, как кошка к долго путешествовавшей хозяйке, и опустилась на колени. А потом взяла руку Ян и прижала ладонью к своей щеке.

Сангак… Сангак только смотрел то на неё, то на меня широко открытыми глазами.

А потом начался его звёздный час.

Он лично выносил блюдо за блюдом. Приготовленных на пару рыбок, усыпанных луком и зеленью. Как будто лакированные красноватые кусочки утки. Нежнейшие коричневые грибы, засыпанные жареным чесноком и переложенные девственно-зелёными стебельками каких-то овощей. И конца этому празднику не было. Ян милостиво пробовала каждое блюдо, шушукаясь с Меванчей в углу.

– Плов, – гнусаво возгласил Сангак в то мгновение, когда съесть что-либо ещё казалось уже совершенно невозможным.

– М-м-м, – зазвенел голосок Ян, погружающей пальцы (без всяких палочек, как положено на Западе) в горку дымящегося риса, источающего ароматы кумина, бараньего сала и чеснока.

В этот момент, каюсь, я расслабился, разминая во рту это столь экзотическое для южных краёв блюдо, вспоминая родной дом, цветы абрикоса и аромат сушёных дынь. И даже ехидные голубые глаза Меванчи, а также хищный взгляд Сангака, нависшего надо мной, не навели меня на мысль о том, что меня ждёт.

Сангак, закрывавший от меня свет фонарей, начал аккуратно сгребать остатки плова на блюде в кучку, которую увенчал долькой чеснока, кусочками бараньего жира и зёрнышками барбариса.

– Ошатыш, – с особенным чувством возгласил Сангак, и Меванча в восторге запрыгала на месте.

О великий Бог Небесный, сколько веков уже прошло – мой прекрасный город пережил эпоху непобедимых воинов и рушащихся храмов, породил лучших в мире музыкантов и танцоров, создал прекрасные книги и великие песни, и, наконец, победителем вступил в просвещённый век нового халифата, – а варварский обычай под названием «ошатыш» все живёт. Я бы покрутил головой в печали, но крутить я ничем не мог – сгиб левого локтя Сангака держал мой затылок в безнадёжном зажиме, а его похожая на лопату правая рука несильно, но неуклонно вдавливала мне в рот непристойно громадную горсть плова. Ян смотрела на это западное зверство с мягким и благосклонным интересом, а все находившиеся в обширном дворе согдийцы, не имевшие понятия о том, кто мы такие приветствовали эту экзекуцию радостными криками.

– А не купить ли вам целый остров, господин, – приветствовал меня на следующее утро Сангак. – Есть один выше по течению. Туда, правда, постоянно заплывают слоны. Но с ними можно договориться.

Я перестал удивляться – в этих краях возможно все. Даже договариваться со слонами.

Остров неподалёку от Цзяочжоу – то есть уже за пределами шумной столицы волшебного юга, – я приобрёл буквально за бесценок на следующий день.

ГЛАВА 29 САД НАСЛАЖДЕНИЙ

Сын Меванчи и Сангака триумфально родился через полтора месяца после нашего вселения под горбатые крыши «Золотого вока». Это событие было обставлено весьма торжественно. Ян нашла умную женщину из числа беженцев с сотрясаемого войной севера, которая, собственно, одна и сделала все как надо. Я же держал руки у мокрых висков ругавшейся сквозь зубы Меванчи, вспоминая уроки мастера Фэя (представлять себе серебристо-голубое облако, окутывающее пациента, и мысленно говорить ему: боль есть, но она скоро уйдёт, потому что ты сильнее её), – и получил потом благодарность счастливой матери. Ну, а то, что я предсказал пол ребёнка, окончательно укрепило мою репутацию даосского чудотворца.