Любимая моя

В лице Лоренса не было ни тени горечи или жалости к себе. Он казался абсолютно бесстрастным. Создавалось впечатление, будто он говорил о другом человеке или просто излагал какую-то историк), перечисляя сухие факты. И этот бесстрастный тон смирившегося с судьбой человека сильнее всего затронул Бэб за живое. Сердце ее сжалось от боли. Шестилетний мальчик, ненужный ни одному из родителей, жертва поспешного брака, так и стоял у нее перед глазами. Ему было десять лет, когда Генри и Элейн усыновили его. А через пять лет приемная мать умерла. Понимая, как фальшиво будут звучать любые слова, Бэб молча обняла Лоренса и легла рядом. Нежно убрала темную прядь с его высокого лба, переполняемая чувством материнской нежности к мальчику, которым когда-то был лежащий в ее объятиях мужчина.

— Шесть лет назад я напал на след своих родителей, — внезапно сказал он. — Отец работает в Канаде. Мать вышла замуж вторично и теперь живет с семьей на севере.

— Ты пытался с ней встретиться? — не удержалась от вопроса Бэб.

— Я думал об этом, — признался Лоренс и, пожав плечами, добавил: — В конце концов я отказался от этой мысли. Зачем?

— Ты ненавидишь мать?

Лоренс ответил не сразу, видно, не легко ему было говорить о родителях.

— Нет, — сказал он наконец. — Больше нет.

— Я рада.

Какое-то время он лежал возле нее не шевелясь, потом вдруг так сильно прижал Бэб к себе, что она испугалась, не задохнется ли. Чуть разжав объятия, Лоренс стал гладить ее лицо. Глаза их встретились, и Бэб почувствовала, как по его телу прошла дрожь, а ее собственное стало податливым и мягким, как разогретый воск. Медленно он провел губами по ее рту, рассыпал по подушке шелковистые пряди каштановых волос.

— Ты знаешь, как часто я представлял тебя вот так? Обнаженную, мягкую, теплую в моей постели…

Он покрывал ее лицо множеством легких поцелуев. Рука его осторожно скользнула вниз.

— Не болит? — спросил он.

— Нет, — прерывисто дыша, ответила Бэб.

— На этот раз будет лучше, — пообещал он, закрывая ей рот поцелуем.

Не лучше. По-другому. В сладкой истоме, умиротворенная ласками, Бэб наблюдала за игрой света и теней от первых отблесков зари за окном. О чем она думала? О долгом, нескончаемом наслаждении. О радости доставлять его и радости получать. Теперь она знала каждый дюйм тела любимого, каждую пульсирующую жилку. Знала на ощупь, на вкус, на запах. Много раз руки Лоренса, его губы, все мужское естество доводили ее до самой высокой степени блаженства, до состояния исступленной восторженности. Приподнявшись на подушке, Бэб смотрела на спящего. Грудь его плавно вздымалась, дыхание было ровным и бесшумным. Под наплывом горячей нежности осторожно, чтобы не разбудить, Бэб склонилась над Лоренсом и поцеловала его в лоб.

— Я люблю тебя, Лоренс Райленд, — прошептала она нежно.

Бэб не собиралась спать, не хотела терять ни секунды этой волшебной ночи, уже перешедшей в утро. Но глаза ее слипались, и незаметно для себя она уснула.

В сладкой дремоте между сном и явью Бэб потянулась. Девушка чувствовала себя славно, как никогда радуясь новому дню. Открыв глаза, она увидела уже яркие солнечные зайчики на знакомом высоком потолке. Губы сами собой сложились в улыбку. Комната Лоренса… Его кровать…

Она медленно повернула голову. Соседняя половина кровати была пуста. Ни из ванной, ни из коридора не доносилось ни звука. Поначалу Бэб испытала разочарование, но вскоре решила, что так даже лучше. Ей надо немного побыть одной, чтобы осознать все случившееся с ней этой ночью.

Протянув руку, он дотронулась до вмятины, оставленной на подушке. Даже эта маленькая деталь напоминала о самой чудесной, самой необыкновенной ночи в ее жизни. Бэб, улыбаясь, встала с постели. Джинсы и тенниска аккуратно висели на стуле. Дай Бог, чтобы их появлению в комнате она была обязана Лоренсу, а не его домоправительнице.

Накинув халат хозяина и прихватив одежду, Барбара пошла к себе в спальню, чтобы принять душ и переодеться. Мельком взглянув в зеркало, она рассмеялась. Неужели эта девочка с пылающими щеками и горящими Глазами и есть она? Барбара ощущала себя другой. Повзрослевшей. Заряженной энергией. Ей хотелось всему миру рассказать, что она чувствует, и так же сильно хотелось сохранить в себе эту тайну.

Напевая под нос, Бэб закрыла за собой дверь гостевой спальни и сошла вниз. В вестибюле она остановилась, чувствуя, что нервничает, представляя себе в столовой Лоренса за чашечкой кофе с газетой в руках. Вдохнув побольше воздуха, она толкнула дверь и застыла на пороге.

Лоренс стоял у большого, во всю стену, окна, одной рукой обнимая за плечи темноволосую маленькую женщину, а другой — придерживая ее за подбородок.

Негодяй! Чудовище! Оставив ее в кровати, прибежал прямо в объятия Доры Смит. Сцена была настолько неожиданной, что Барбара с трудом верила глазам.

— А вот и Бэб, — как ни в чем не бывало проговорил Лоренс, но руки его при этом упали вдоль тела. — Я думал, ты еще спишь.

Ясное дело, почему этот тип так думал!