Любимая невеста (ЛП)

— Я буду счастлив сообщить им, что она того стоит для меня. А теперь, пожалуйста, месье Егоров, мое время так же ценно, как и ваше.

— Почему? — Алексей смотрит на него, по-видимому, не веря.

Француз пожимает плечами.

— У некоторых из лучших произведений искусства в мире есть недостатки, месье Егоров. Даже статуи Микеланджело имеют недостатки в своем дизайне, вы знали об этом? Японское искусство кинцуги основано на концепции, что, принимая сломанные вещи, заполняя их трещины и изъяны золотом, то, что было повреждено, может снова стать красивым. Я нахожу это очень интересной концепцией, не так ли?

Это впечатляющий аргумент. Если бы этот человек в данный момент не торговался за человеческое существо, к тому же одну из моих ближайших подруг, он мог бы мне почти понравиться. Ошеломленного выражения, которое он изобразил на лице Алексея, и так достаточно, чтобы я почувствовала проблеск уважения.

— Сто миллионов, — повторяет он, начиная раздражаться. — Было бы глупо не взять их. Ты сам сказал, что не можешь ее продать.

— Да… — Алексей, кажется, оправляется от шока, кивает. — Пожалуйста, пройдемте со мной в мой офис, там мы сможем завершить продажу…

— В этом нет необходимости. — Француз указывает на мужчину в черном костюме, маячащего неподалеку, который выходит вперед с портфелем и открывает его, показывая ноутбук. Несколькими быстрыми нажатиями клавиш он получает доступ к учетной записи и протягивает компьютер Алексею. — Пожалуйста, введите ваши данные, месье. Сто миллионов, переведутся немедленно.

Алексей выглядит неопределенно, как будто он не уверен, снится ему это или нет. Он делает шаг вперед, быстро вводя необходимую информацию, и нажатием кнопки довольная улыбка расплывается по лицу собеседника.

— Очень хорошо. — Француз лучезарно улыбается Алексею. — Пожалуйста, приведите ее ко мне. Я хочу немедленно уехать. Вы говорите, ей дают лекарства? Значит, она не может ходить самостоятельно?

— Так и есть. — Алексей выглядит слегка бледным, как будто эта информация может внезапно изменить мнение мужчины.

— Жак. — Француз машет мужчине в черном костюме. — Пусть водитель подгонит мою машину и двое мужчин помогут балерине выйти наружу. Как ее зовут?

— Анастасия, — быстро говорит Алексей. — Ее зовут Анастасия Иванова.

Довольная улыбка появляется на его лице.

— Как мило. Имя принцессы. Еще одна потерянная и сломанная вещь, если я помню.

— Нет! — София кричит, бросаясь вперед и пугая пару, все еще стоящую поблизости. — Нет, вы не можете забрать ее! Ты не можешь! Пожалуйста, нет, ах!

Она кричит, когда охранник, стоящий позади нее, протягивает руку и бьет ее по задней части бедра тем, что я вижу, маленьким компактным электрошокером, который я до этого момента не замечала. София почти падает, и женщина, стоящая рядом с ней, протягивает руку, чтобы поддержать ее.

— Она беременна, — огрызается женщина на охранника. — Тебе не кажется, что это плохая идея?

— Мои извинения, — быстро говорит Алексей, направляясь к ним. — Моя охрана иногда перегибает палку. — Он смотрит на охранника, который бледнеет, понимая, что, совершил он ошибку или нет, его собираются наказать за неудовольствие гостя.

— Убирайся, — рявкает Алексей. — Скажи кому-нибудь другому, чтобы пришел и заменил тебя. — Он приятно улыбается паре, полностью возвращая им свое внимание. — Я очень сожалею, что прервал, но, как вы можете видеть, это было срочное дело. Если вам все еще интересно…

Я больше не могу слушать. Трое охранников снимают Ану с ее такелажа, двое поддерживают ее, пока другой развязывает ее, развязывая ленту, удерживающую ее ногу, и отстегивая цепи на запястьях. Она приваливается к охраннику, как разрозненная кукла, ее голова склоняется набок, пока француз нетерпеливо ждет, когда они последуют за ним.

Я хочу помочь ей, спасти ее, остановить это, но я знаю, что я никак не могу. София тихо плачет, слезы наполняют ее глаза и стекают по лицу. Ее тушь не растекается, и я с болезненным ощущением в животе понимаю, что визажист, должно быть, специально использовала водостойкую, зная, что женщины в ситуации, подобной нашей, скорее всего, не пережили бы ночь без слез. Не дай Бог, чтобы мы все еще не были красивыми и совершенными, даже в наших страданиях.

— Кэт, — шепчет София почти умоляюще, но я знаю, что она знает так же хорошо, как и я, что ничего нельзя сделать. Комната полна охраны, нашей, а теперь и француза, и даже если бы одна из нас смогла добраться до нее, после этого нам некуда было бы идти. Мы беспомощны, и это одно из худших чувств, которые я когда-либо испытывала.

Я потерпела неудачу. Одни и те же слова снова и снова прокручиваются в моей голове, вид того, как Ану несут к выходу из комнаты, превращает мою кровь в лед, и я вижу, как Саша тоже смотрит ей вслед, ее лицо бледное и потрясенное. Это похоже на сон, на кошмар, как будто в любой момент мы проснемся и снова окажемся на Манхэттене. Этого не может быть на самом деле. Этого не может быть наяву. Но это так.