Любимая противная собака

После этого мы с Мамой быстро ушли, а потом вернулась и Художница. Они меня ругали — мол, чуть не сорвал сделку, но я прекрасно понимал, что они шутят, потому что обе смеялись. У меня тоже прекрасное чувство юмора, но мне лично было не до смеха — как эта Гала посмела меня ущипнуть, ведь я ничего дурного не сделал! Но рассказать я Маме об этом не мог, а Волчьего Человека, который мог бы меня перевести, не было — он уехал куда-то в горы ловить леопардов. Леопарды — это такие большие кошки, покрытые пятнами, больше Дуси, даже больше Мурза, живут они в Зоопарке, а еще, оказывается, на Кавказе. Это где-то далеко на югах, так далеко мы с родителями не ездили. Перед отъездом Волчий Человек пришел к нам попрощаться, он показывал Маме «ловушку» — маленькая такая, похожая на фотоаппарат. Так и называется — «фотоловушка». Интересно, как леопард туда поместится? Вот бы поставить такую ловушку на Галу, а еще лучше на ее глупых тявкалок! Впрочем, я и сам, безо всяких ловушек, с ними разделаюсь, пусть только удобный случай представится! Увы, после этого неудавшегося визита Мама, только их завидев, брала меня на поводок и уводила в другую сторону. Ну, ничего, я еще до них доберусь!

Художницу я видел теперь часто — она писала портрет Лулу. Вернее, как я понял из разговора взрослых, это был двойной портрет — Художница писала Лулу, а Пошатывающийся рисовал свою жену.

— Представляешь, Лулу мне позирует в красном платьице с люрексом, — рассказывала, смеясь, Художница, забежав к нам после сеанса. — Оборки прямо-таки сверкают, как рождественская гирлянда. А Гала будет изображена в костюме Евы!

Евой зовут нашу пожилую консьержку — ту, которая никогда не забывает меня угостить, когда мы с Мамой идем на прогулку. Она всегда одевается в одно и то же платье, которое пахнет борщом. Неужели она отдала это платье Гале? Но потом я понял, что тут что-то не так. Потому что Художница сказала, что Гала позирует голая и получается китч такого уровня, что это своего рода шедевр. Потом они долго хихикали, а я решил, что больше их слушать не буду, не стоит напрягаться — все равно мне это неинтересно, раз я не знаю, что такое «китч».

А на следующий день мы встретили Галу с двумя ее псинками, и она сладко нам с Мамой улыбалась, зазывала в гости, даже Швабрика придержала. Мама тоже ей улыбалась, но когда мы распрощались, улыбка у нее с лица слетела, и она задумалась. Мне никогда не нравилось, когда у Мамы на мордочке… то есть на лице, появляется такое выражение — в это время она от всего отключается, и прежде всего от меня. А про меня забывать нельзя, я этого терпеть не могу!

Между тем погода стояла такая, как мне нравится, — было нежарко и сухо, и мы с Мамой много ходили в лес в обществе Найка и его хозяйки. Мне очень нравится бегать по лесу, когда под лапами шуршат сухие листья, их и носом можно толкать! На бульваре возле нашего дома дворники-узбеки собирают листья в кучки, и на каждой надо расписаться. Иногда, понюхав их, я чувствовал, что у меня шерсть на загривке встает дыбом — это когда я улавливал запах врага, например, Мули или овчарки из дальнего подъезда. А Зазик-Швабрик в свои чернила, кажется, добавлял растворитель № 1 — сразу понятно, что это пес художественный, то есть живет у художников.

С семейством моей любимой Художницы мы, бывало, тоже встречались в лесу и вместе гуляли. Однажды мы с Мамой и Папой поехали к ним на дачу на шашлыки; было очень весело и вкусно. Кроме моих родителей и родителей Санни и Берты, была еще Маша с тремя кавалерами (меньше за ней никогда не увязывается). Мы, собаки, повеселились на славу! Кроме шашлыков, было еще много чего лакомого, и нам подарили по косточке. Но особенно весело стало, когда кошка Бабы Яги прокралась к мангалу и попробовала украсть палочку шашлыка прямо с пылу с жару! Она ухватила ее за сочный кусочек мяса и потащила. Мы с девицами в это время рыли яму в дальнем углу участка, но сей же момент очухались и побежали разбираться с воровкой. У своих воровать имеем право только мы сами! Берта была к мангалу ближе всех, она добежала первая, но, вместо того чтобы схватить кошку, по своему обыкновению промахнулась и опрокинула мангал. Что тут было! Люди все вдруг разом забегали, закричали, замахали руками, а мы с Санни носились вокруг с громким лаем, об меня даже кто-то споткнулся, и я отлетел в сторону, но приземлился, как всегда, на все четыре. Горящие угли просыпались на землю, и сухая трава вспыхнула; кто-то полил угли водой из чайника, и они зашипели, как кошка, которая так и застыла с куском мяса в зубах. Убежать она не могла, потому что Берта наступила ей на хвост и раздумывала, что делать дальше. В конце концов она решила с честью отступить — знала, что такое разъяренная киска, но при этом так рявкнула, что Тигра взвилась в воздух, как ошпаренная. В суматохе никто из двуногих не заметил, что ароматное мясо на палочках откатилось в сторону, но мы с Санни это обнаружили и стали его охранять от наглой кошки; конечно, за охрану мы взяли плату натурой, ну совсем немножечко.