Любимая улица

Не успел Митя дойти до этих слов, как случилось то, чего ждала Саша. Катя заплакала и закричала:

- Зачем ты читаешь такую книжку? Такую злую книжку?

- Если ты будешь вопить, я больше не стану читать, - сердито говорит Митя.

- А я и не хочу слушать про таких ведьм!

- Тогда убирайся! - подает голос Анисья Матвеевна.

- Я не хочу убираться.

- Тогда слушай.

И Митя беспощадно продолжал, а Катя слушала, мучаясь и страдая, как Русалочка выпила огненный напиток и упала замертво. Как потом с каждым ее шагом ей чудилось, будто она наступает на иглы или острые ножи. С трудом, под Катины вопли, Митя перевалил через женитьбу принца и добрался наконец до воздушных созданий, которые обещали Русалочке бессмертную душу.

- "У дочерей воздуха тоже нет бессмертной души, но они сами могут заслужить ее себе добрыми делами, - читал он. - Триста лет мы посильно делаем добро, а потом получаем в награду бессмертную душу..."

- Триста лет очень долго, - плача, говорит Катя.

- Твое пожелание учтено, слушай... "Может быть, и раньше! - прошептала одна из дочерей воздуха. - Невидимыми влетаем мы в жилища людей, где есть дети...", слушай, Катерина! - "...и если находим там доброе, послушное дитя, которое радует своих родителей и достойно их любви, то улыбаемся, - и срок нашего испытания сокращается... - из нашего трехсотлетнего срока вычитается год. Если же мы встречаем злого, непослушного ребенка, мы горько плачем, - и каждая слеза прибавляет лишний день к долгому сроку нашего испытания".

- Брехня! - сказал Женя.

- Ну вас всех в болото! - с сердцем сказал Митя. - Вам читать - это просто каторжный труд, какая-то казнь египетская. Вместо того чтобы слушать и наслаждаться...

- Митя, - неожиданно перебивает Анюта, - "Ганс" - это немецкое имя?

- Немецкое.

- А как же тогда Ганс Христиан Андерсен? - испуганно спрашивает она.

- Слушай, Анюта, опять ты развиваешь свою порочную идею. Сколько раз я тебе объяснял, что немец и фашист это не одно и то же.

- Андерсен - датчанин. Есть такая очень хорошая маленькая страна Дания, - отзывается Саша, понимая, что отдать Ганса Христиана немцам Анюта не может.

- Эх, - говорит Анисья Матвеевна, собирая со стола грязную посуду, - ни один мужик того не стоит, чтоб из-за него отца и мать забыть, и голосу лишиться, и ходить как по раскаленным углям, да еще триста лет без толку по свету мотаться!

- Неожиданный какой вывод! - говорит Митя. - Не того добивался Ганс Христиан Андерсен, когда писал свою бессмертную сказку. Почему ты смеешься, Саша? Вы все реалисты, и я больше вам сказок читать не буду, у вас нет воображенья.

- У меня есть воображенье! - говорит Катя, которая не терпит, чтоб у нее не было чего-то, что есть у других.

Дзинь... Дзинь...

Два звонка, значит, к Поливановым. Саша открыла дверь. На лестничной площадке стоял Женя. Он держал шапку в руках, волосы у него были причесаны на косой пробор, а башмаки начищены до блеска.

- Что случилось? - спросила Саша. Глаза его смотрели растерянно, он переступал с ноги на ногу и молчал. И в ту же минуту Саша поняла, что вопрос ее груб, неуместен: человек просто пришел в гости. - Проходи, проходи в комнату! - бодро сказала Саша, стараясь замять неловкость. - Девочек нет, но они скоро придут.

Он разделся в коридоре, повесил пальто на поливановский крючок, видимо, приметил его еще с прошлого раза. Потом вошел в комнату и сел на то место, где сидел, слушая Митино чтение. На лбу и на руках царапины подсохли, кое-где зажили, но через всю щеку от виска к подбородку вилась причудливая царапина, уже покрывшаяся корочкой. От виска она шла к носу, но там, сделав крутой поворот, стремительно бежала к уху, а от уха через шею - к губам.

И Саша, не удержавшись, опять спросила:

- Слушай, кто тебя так изукрасил?

Женя огляделся, встал, приоткрыл дверь в коридор, потом в соседнюю комнату.

- Это секрет, - сказал он.

- Я никому не скажу.

- Поклянитесь.

- Клянусь.

- Нет, надо как следует.

- Черт меня раздери на тонкие полоски, - сказала Саша.

Он посмотрел на нее с уважением и, еще раз оглянувшись, таинственно сказал:

- Кошку душил.

- Зачем?

- Выпало такое испытание. И все. Если вы кому скажете...

- А тельняшку на груди зачем нарисовал?

- Моя кличка "Моряк". Если вы... Отворилась дверь, и вошла Анисья Матвеевна.

- Ну, чего пожаловал? - сказала она с порога.

- Он в гости пришел, - откликнулась Саша.

- В гости!! Скажет тоже! Повадился на наш двор, со всеми дерется, беспорядок устраивает, а теперь в гости.

Женя даже бровью не повел, он неотрывно смотрел на Сашу.

- Я его пригласила! - сказала Саша, и Женя вздохнул с облегчением.

Он стал приходить почти каждый день. И Поливанов даже спросил Сашу:

- Он решил у нас навеки поселиться?