Любимая женщина Кэссиди; Медвежатник; Ночной патруль

В дверях перед самым уходом спросил о ее планах на день. Она замешкалась с ответом, и он заявил, что его не волнуют ее занятия, пока она держится в стороне от бутылки и от «Заведения Ланди». Она обещала слушаться его приказов, заметив, что, может быть, стоит пройтись по Маркет–стрит, вдруг ей подвернется место за прилавком какого–нибудь универмага. С этого момента, сказал он, ей нечего беспокоиться о работе. Отныне, сказал он, ей вообще не о чем беспокоиться. Поцеловал ее, а в дверях обернулся и послал воздушный поцелуй.

По дороге к остановке трамвайчика на Арч–стрит Кэссиди проходил мимо лавочки, где работал Шили. Заметив мелькнувшую в витрине седую голову, решил заглянуть, пожелать Шили доброго утра. По какой–то неизвестной причине ему очень хотелось поболтать с Шили, хоть он не имел ни малейшего представления, о чем пойдет речь.

Шили хлопотал над новой партией моряцких свитеров и рабочих брюк, стоял высоко на лестнице, раскладывал товар на верхней полке. Услыхав голос Кэссиди, немедленно стал спускаться, не глядя на него. Вышел из–за прилавка, озабоченно положил руки ему на плечи и сказал:

– Господи Боже мой, где ты был? Я вчера целый день ждал у Ланди. Думал, хоть забежишь рассказать, что стряслось.

Кэссиди пожал плечами:

– Ничего не стряслось.

Шили отодвинулся, чтобы получше его разглядеть:

– Мы знаем, что ты не вернулся домой. Спросили Милдред, она сказала, ты не появлялся.

Кэссиди отвернулся, пошел к боковому прилавку и стал разглядывать разложенные в витрине солнечные очки. Положил на прилавок руки, низко нагнулся и объявил:

– Я был с Дорис.

И принялся ждать, а через какое–то время услышал слова Шили:

– Теперь все складывается. Мне следовало бы знать, что выйдет в итоге.

Кэссиди оглянулся, посмотрел на Шили и спокойно спросил:

– Ну и что тут такого?

Шили не отвечал, пристально глядя в глаза Кэссиди, словно желая проникнуть в сердцевину его души.

– Ладно, – сказал Кэссиди, – послушаем скорбную песню.

Седовласый мужчина скрестил на груди руки, уставился вдаль за плечо Кэссиди и произнес:

– Оставь ее в покое, Джим.

– Это еще почему?

– Она беспомощная, больная девушка.

– Знаю, – заявил Кэссиди, – и потому не оставлю. Как раз поэтому останусь с ней. – Он не собирался полностью излагать свои планы, но сейчас, когда Шили бросал ему вызов, принял его и отважно провозгласил: – Не хочу возвращаться к Милдред. Больше не буду жить с Милдред. Я остаюсь с Дорис.

Шили шагнул к лестнице, оглядел верхнюю полку, где лежали рубашки и рабочие брюки. Взгляд его был оценивающим, раскладка в конце концов удовлетворила его. Все еще глядя вверх на товар, он спросил:

– Почему бы тебе не пойти еще дальше? Если собираешься помогать всем несчастным созданиям на свете, почему не открыть миссию?

– Иди к черту, – бросил Кэссиди и пошел к дверям.

– Подожди, Джим.

– Нечего ждать. Я пришел пожелать тебе доброго утра, а ты мне шпильки суешь.

– Ты пришел не желать доброго утра. – Шили догнал его у дверей и не позволил открыть. – Ты пришел потому, что нуждаешься в одобрении. Ты хотел от меня услышать, что правильно поступил.

– От тебя? Я хотел от тебя услышать? – Кэссиди попытался саркастически улыбнуться, но только оскалился. – Почему это ты стал такой важной персоной?

– Потому что стою в стороне от всего, – объяснил Шили. – Совсем не участвую в шоу. Просто единственный зритель, сижу на балконе. Поэтому вижу полную картину. Могу рассмотреть под любым углом.

Кэссиди нетерпеливо скривился:

– Не разводи тягомотину. Скажи прямо.

– Хорошо, Джим. Скажу со всей прямотой, на какую способен. Я всего лишь медленно догнивающий, потрепанный придурок. Но одно во мне живет, работает, держит меня в строю. Это мои мозги. Мои мозги, и только мозги, советуют тебе держаться подальше от Дорис.

«Начинается», – мысленно сказал Кэссиди, обращаясь к стенке.

– Теперь начнешь проповедовать.

– Проповедовать? Я? – рассмеялся Шили. – Только не я, Джим. Кто угодно, только не я. Я давно растерял понятия о моральных ценностях. Нынешнее мое кредо опирается на простую арифметику, ни на что больше. Все мы можем выжить и отлично справиться, умея прибавить один к одному и получить два.

– Какое отношение это имеет ко мне и к Дорис?

– Если ты не оставишь ее в покое, – сказал Шили, – она не выживет.

Кэссиди отступил на шаг, прищурился:

– Слушай, Шили, спустись на землю. Сойди с небес.

Шили снова скрестил на груди руки, прислонился к прилавку.

– Джим, – продолжал он, – до вчерашнего вечера я никогда не встречал этой девушки. Только, сидя за столиком, наблюдал, как она выпила первую порцию. И мне все стало ясно. Дорис требуется одно – виски.

Кэссиди глубоко вздохнул, топнул и объявил:

– Тебе надо снять офис. И вывесить табличку: меня зовут доктор Шили, за пять баксов я вас научу, как испоганить себе жизнь.

– Я никого ничему не могу научить, – возразил Шили. – Могу только показать то, что у тебя перед глазами.