Любимая женщина трубочиста

– А ты сама прикинь, кухню он отгрохал огромную, прихожая тоже большая, зато зал вдвое меньше кухни, а в комнатенке и вовсе не развернуться даже козлу!

– Какому козлу? – не поняла Андриана.

– Обыкновенному, – отмахнулась от нее Фрося и принялась резать пирог острым ножом.

Андриана Карлсоновна решила не ступать на зыбкую почву козлиного юмора и проговорила:

– Я частный детектив и расследую убийство. Майнулины мне нужны потому, что они когда-то хорошо знали Семена Пронина. Его сестра сказала, что Рубен и Семен дружили.

– Семку Пронина убили? – спросила Фрося.

Андриана кивнула и спросила:

– А что, вы его знали?

– Чаи я с ним не гоняла, но не раз видела его вместе с Рубиком. И как мне казалось, у Семы что-то было с Элькой.

– С Элькой?

– Ну да, с Эльвирой, сестрой Рубика. А потом они, надо думать, рассорились, – пошамкала губами Фрося.

– Почему так надо думать?

– Потому что Семен больше в наш двор ни ногой!

– Вот оно как. А из-за чего они поссорились, вы не знаете?

– Откуда же мне это знать, – развела руками Ефросинья, – они мне не докладывались.

– Плохо, – вырвалось у Андрианы.

– А кто же говорит, что хорошо, – согласилась женщина.

Положив по паре кусков на тарелки, вынутые из старинного, скорее всего, еще бабушкиного буфета, старая женщина поставила одну из тарелок перед Андрианой. Другую на край стола напротив. Налила чай в большие пузатые чашки, расписанные ромашками и васильками. Поставила на стол вазу с вареньем. Андриана сразу поняла, что варенье из груш. Целенькие груши торчали из вазы кверху хвостиками, а их низ утопал в оранжево-желтом сиропе.

– Сама варила по бабушкиному рецепту, – сказала Фрося и спросила сурово: – А ты варишь варенье?

– Варю, – поспешила с готовностью кивнуть Андриана, – и тоже по… – Она хотела сказать «по дедушкиному рецепту», но воздержалась и перевела стрелки на бабушку. «Только бы про пироги еще не спросила», – с замиранием сердца подумала Андриана. Пироги печь она не умела, за что ее при каждом удобном случае прикладывала подруга Лео, зато Мила всегда за нее вступалась и говорила, укоризненно глядя на Леокадию, что ты к ней пристаешь! Каждому свое!

– Ага, кому соленый огурец, а кому свиной хрящик, – не оставалась в долгу Лео, которая привыкла к тому, что последнее слово всегда оставалось за ней.

Сердитый голос Ефросиньи выдернул Андриану из воспоминаний:

– До чего дошли современные бабы!

– До чего? – машинально спросила Андриана.

– Варенье в магазине покупают! Тьфу! Срамота! – сплюнула через плечо Фрося.

– Наверное, многие так заняты, что времени на заготовки не хватает, – попробовала вступиться за современниц Андриана.

Но куда там! Фрося буквально взвилась! Глаза ее сверкали от гнева:

– А наши бабки и сеяли, и пахали, и скотину держали, и печи топили, и с детьми нянчились, и на все у них времени хватало!

Андриана хотела сказать, что в те времена женщины не работали, но вовремя прикусила язык. Да и мыслимо ли было не считать работой весь тот тяжелый труд, что перечислила Фрося.

Ефросинья же, сочтя ее молчание за согласие, подвела итог:

– Обленились нынешние бабы до такой степени, что детей и мужей своих ядом пичкают!

– Каким ядом? – перепугалась Андриана.

– Тем самым, что буржуи в продукты суют, – и, увидев растерянный взгляд, Андрианы пояснила: – Мне внук намедни читал, из чего теперь еда делается! Так по совести всех этих отравителей нужно ставить к стенке! Или хотя бы сажать, – смягчила первоначальный приговор Фрося.

– Так все эти добавки разрешены законом, – осмелилась вставить Андриана.

– Значит, и тех, кто писал эти законы, посадить рядом.

Андриана решила больше не спорить. Фрося приняла это как должное и проговорила:

– Ты пирожок-то кушай. Я печь их большая мастерица.

– Спасибо, тетя Фрося. – Андриана через силу выдавила из себя слово «тетя», – она доела пирог, допила чай и рассыпалась в комплиментах кулинарному мастерству хозяйки. Фрося ее лесть приняла как вполне заслуженную похвалу. Впрочем, так это и было на самом деле.

После чего она спросила:

– Тетя Фрося вы дадите мне новый адрес Майнулиных?

– Дам, – кивнула та, – но я знаю только адрес Рубена.

– А Эльвиры? Разве они не вместе живут?

– Нет, – покачала головой Фрося, – они разменяли квартиру как раз потому, что Рубен женился, и его Олюшка захотела жить отдельно, то есть только своей семьей. Эля не возражала. Ей ведь и самой надо когда-то замуж выходить. Так что по отдельности лучше. Это раньше люди жили большой семьей. – Фрося вздохнула и полезла в шкаф. Вскоре она достала из его глубин большую толстую тетрадь, полистала местами пожелтевшие страницы, нашла нужную, поводила по ней пальцем и сказала: – Ага, вот. Сейчас я тебе его перепишу. Опять заглянула в шкаф, на этот раз вытащила из него обыкновенную ученическую тетрадь в клеточку, вырвала лист, достала карандаш и, написав на нем адрес, протянула Андриане. – Вот.

– А телефона их у вас нет?

– Чего нет, того нет, – развела руками Фрося. – Я и адрес узнала по чистой случайности.

– Как это?