Любимчик Судьбы

Малыш сбросил дона Лагара с плеча на мягкий пол, осматривая помещение. Все говорило о его предназначении для размещения буйных пациентов. Потолочные светильники, защищенные толстыми небольшими пластиковыми окошками, давали равномерный тусклый свет. Напротив двери, из которой они сюда попали, располагались еще две двери, в настоящий момент закрытые.

— Пойдемте, — настойчиво повторил Лунгст, касаясь плеча Майкла. — Поверьте, теперь для вашего врага начинается совершенно новая жизнь. Такая жизнь, что если бы он знал и мог, то любую самую страшную смерть принял бы с радостью в обмен на нее.

На душе у Малыша было не слишком спокойно. Он ощущал себя перепачканным в дерьме. Возможно, он просто устал от всех тех эмоциональных приливов воспоминаний, которые постоянно накатывают на него с момента возвращения в Вандер. Ему очень хотелось бежать отсюда, из Вандера, и даже, возможно, с Земли, и никогда больше не возвращаться.

Увлекаемый психиатром, Малыш молча шел по коридорам.

— А что произошло с тем... — Майкл не договорил, но Айвэн отлично понял, о ком он хотел спросить.

— Око за око, зуб за зуб, — ответил он без тени эмоций. — Я сторицей воздал ему за совершенное им преступление. Кто-то в горе кричит, желая обидчику век гореть в геенне огненной. А я создал для него геенну огненную здесь. Мне пришлось долго ждать и много усилий прикладывать, но теперь остаток его жизни покажется ему много большим, чем век.

— Так, значит, это все-таки вы его вытащили из той психушки в Северной Африке?

— Теперь мы с вами в одной лодке, и я открою вам свои карты, — все так же спокойно ответил Айвэн. — Как психиатр я могу констатировать, что после гибели моей семьи у меня самого не все в порядке с психикой. Только я не хочу ничего исправлять. Пусть будет все так, как есть. Я действительно вытащил его, притом не из психушки, как вы сказали, а из зала суда. Мой знакомый судебный психиатр пошел мне навстречу, подобрав своих людей в психиатрическую комиссию при суде. А уж та федеральная психиатрическая клиника оказалась по сравнению с судом сущим пустяком. Так и началась его дорога в ад.

Тем временем они миновали длинную галерею и опять оказались в доме психиатра.

— И он еще здесь сейчас? — догадался Никсон, представляя, как человек в железной маске сидит где-то в подвале дома Лунгста.

— Да. Во многом я использовал мою клинику не по назначению, стремясь лишь воплотить свой план в жизнь. Я немного перестроил один из корпусов, создав скрытый сектор. Я подобрал несколько верных людей, которых постигло аналогичное горе, и они работают сейчас в этом секторе санитарами. Я собрал в этот сектор со всех клиник и тюрем Федерации маньяков-садистов с гомосексуальной ориентацией. И вот уже несколько лет я, вопреки всем законам и правилам, вопреки врачебным клятвам и этике, отбросив сострадание, выпускаю этих тварей в зал, где живет мой главный пациент. Сейчас он уже почти растение, но растение, все еще способное чувствовать муки. А теперь у меня два главных пациента, и вашему дону Лагару уготована похожая судьба.

— Вы совсем нездоровы, док, — буркнул Малыш и, под впечатлением услышанного, забыв даже попрощаться, выскочил из дома.

Он подавленно молчал всю дорогу до ближайшей станции подземки города Вандера, размышляя обо всем произошедшем за последние дни. Теперь ему стало немного жаль обреченного дона Лагара. Но Малыш заставил себя отбросить эту жалость.

Бросив машину неподалеку от станции и оставив ключ-чип в гнезде, диверсанты растворились в толчее подземки, торопясь попасть в аэропорт Вандера, откуда разными рейсами и разными маршрутами по поддельным документам будут добираться в Киншасу.

Малыш ехал в душной подземке и пытался разобраться в своих ощущениях. Он расплатился со всеми долгами, но не чувствовал ожидаемого облегчения. Единственное, что он ощущал совершенно точно, — это «загрубелость» всех эмоций и чувств. Словно невидимая скорлупа отделила Малыша от всего мира. И сейчас он надеялся только на одно — когда эта скорлупа наконец спадет, он переродится, став немного другим. Таким, каким ему будет легче выжить в этом мире...

* * *

— Привет, Бон, — негромко поздоровался Малыш, набрав номер с визитки на общественном стационарном коммуникаторе в аэропорте Вандера. — У меня к тебе еще одно дельце. Нет, встречаться не будем, землячок. Я улетаю сейчас. Мне нужно, чтобы ты легализовал для меня одну игрушку. Ты ведь сам сказал про магазины. Не проблема? Вот и отлично. Да, эта цена меня устроит. Я помню, что твои цены реальные. Оставляю игрушку и деньги в камере хранения. Пусть она после легализации полежит где-нибудь у тебя в шкафу. Буду в Вандере, заскочу забрать. Хорошо. Записывай номер ячейки и код доступа...

* * *

— Жаль, что отпуск заканчивается, — посетовал Филби, идущий рядом с Майклом к стоящему неподалеку от парадного подъезда гостиницы «Шаба» армейскому автограву, присланному с базы за возвращающимися отпускниками. — Было бы время, тут можно недурно оттянуться.