Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС

На всю технику, способную катиться на колесах, грузили население больших городов: десяткам тысяч женщин и детей приходилось оставаться в пургу дни и ночи, по пятьдесят-шестьдесят человек на открытых платформах железнодорожных составов. Многие умерли в дороге от холода. В каждом составе были дети, замерзавшие у материнской груди. Железнодорожные насыпи были усеяны окоченевшими трупами, брошенными с поездов, чтобы дать хоть немного места задыхавшимся от тесноты беженцам.

На одном пути около Бреслау стоял брошенный поезд: сто пятьдесят два тела мальчиков и девочек лежали замерзшие на открытых вагонах.

Чтобы не сеять ужас и панику среди населения Берлина, вот уже почти две недели страшные караваны проводили по внешней автостраде.

В конце января 1945 года наша дивизия тоже получила приказ отправиться на Восточный фронт через Штеттин. Грандиозная автострада от Берлина до Штеттина представляла собой гигантский след страдания и боли. Там, на пронизывающем холоде, были две или три сотни тысяч женщин и детей с обритыми головами.

Колонны из тысяч повозок могли занимать только правую часть автострады, так как война продолжалась. Она продолжалась до такой степени, что в каждый момент кровожадные эскадрильи советских самолетов прилетали для того, чтобы расстреливать эти жалкие вереницы, хотя было очевидно, что речь шла о бедных, беззащитных людях.

Экипажи повозок шли так плотно друг к другу, в два ряда, что каждый сноп разрыва приводил к ужасным жертвам. Лошади дергали копытами среди опрокинутых тележек для перевозки снопов, раскидывая по снегу свои кишки. Женщины, дети цеплялись за обломки, на их спинах были коричневые точки. Кровь большими каплями текла по черным чулкам. Валялись красные вспоротые перины.

Несчастный народ, из месяца в месяц опускавшийся в самую глубь адских трагедий, каких не знал еще мир…

Они вынесли годы лишений и неслыханных бомбардировок. Они узнали о смерти неизвестно где в русских снегах сына, двух сыновей, отца. Теперь их, все потерявших, умирающих от холода, миллионами выгнали на дороги, и очереди зажигательных пуль довершали эти истязания, преследования, охоту на них!

Если хотя бы они были у завершения страданий.

Но, глядя на их трагический бесконечный кортеж, мы думали о тысячах советских танков, мчавшихся по их следам; мы знали, что рано или поздно они попадут в руки варваров, что эти видные девушки, такие чистые и ясные, будут изнасилованы, осквернены, отравлены; что тысячи младенцев умрут от отсутствия молока; что эти старые мамы, двигающиеся на холодном ветру, однажды превратятся в жалкую, темную и безжизненную массу, на краю нищеты и лишений…

Зачем бежать? Надо было остановиться, ждать, ждать когда Монгол силой раздвинет вам ноги, ждать, когда загорится крыша твоего дома. Но жизненный инстинкт бросал их, плачущих и обезумевших, в толкотню дорог…

* * *

Я пересек Одер и поехал по дороге на восток. На вершинах насыпей и холмов в тут же осыпающемся песке лихорадочно рыли километры траншей. Грузовики выгружали тысячи новых лопат для тысяч мобилизованных женщин.

Я начал обгонять моих солдат, выгрузившихся на вокзале Штеттина и своими средствами двигавшихся к Штаргарду. Жалкими, убогими были эти средства. Они тащили сами, как тягловый скот, свои повозки. Мы не получили вовремя нашу долю лошадей. Солдаты взяли себя в руки, со смехом впряглись и перешли эти тридцать пять километров снега, отделявшие нас от противника. Солдаты приветствовали мою машину, счастливые от близости боя и зная, что я с ними.

Я проехал вдоль озера Меду, простиравшегося далеко к югу, затем увидел величественные башни, квадратные и красные, церкви Штаргарда. Старые входные ворота города из бруса были исполнены изящества и величия. Город вел свою историю со Средних веков. Вся эта померанская сторона имела глубокое властное и грустное обаяние, со своими красиво выложенными стенами, перекрытиями с шарами вверху, своими ландами и елями, бледными прудами со шлепающими по воде бортами лодок.

Население целиком и полностью было настроено бежать. Штаргард походил на сплошной шумный рынок. Люди бежали со всех сторон. В одной школе я нашел КП генерала, ответственного за оборону района.

– Говно! – крикнул он.

Всего у него было два бронепоезда, остатки разрозненных частей и несколько батальонов старичков из нестроевых частей. С утра русские находились километрах в двенадцати.

Под Штаргардом

Прорыв армий СССР в немецкую провинцию Померания во время второй половины января 1945 года случился как сильный ураган. Считалось, что они еще в Бромберге, когда уже один из их танков разведки, как бешеный двигая все перед собой, появился на вокзале Шнайдемюля!

Советское наступление шло по трем векторам-стрелам, как копья вонзившимся в древнюю померанскую землю: одна на восток, чтобы отрезать Данциг от рейха; вторая на знаменитый городок Кольберг на Балтике; третья – к Штеттину.

Штаргард был последним большим городом на этом пути, который надо было взять, всего лишь в тридцати пяти километрах от нижнего Одера.